У каждого солдата был свой путь к Победе. О том, какой была его военная дорога, читателям рассказывает гвардии рядовой Сергей Шустов.

Мне полагалось призываться в 1940-м году, но я имел отсрочку. Поэтому попал в Красную Армию только в мае 1941-го. Из райцентра нас сразу привезли на «новую» польскую границу в строительный батальон. Там было ужас сколько народа. И все мы прямо на глазах у немцев строили укрепления и большой аэродром для тяжелых бомбардировщиков.

Надо сказать, что тогдашний «стройбат» был не чета нынешнему. Нас основательно обучали саперному и взрывному делу. Не говоря уж о том, что стрельбы проходили постоянно. Я-то, как парень городской, винтовку знал «от и до». Мы еще в школе стреляли из тяжелой боевой винтовки, умели ее собирать и разбирать «на время». Ребятам же из деревни, в этом плане, конечно, приходилось сложнее.

С первых дней в бою

Когда началась война – а 22 июня в четыре часа утра наш батальон был уже в бою, – нам очень повезло с командирами. Все они, от ротного до комдива, воевали еще в Гражданскую, под репрессии не угодили. Видимо, поэтому и отступали мы грамотно, в окружение не попали. Хотя отходили с боями.

Кстати, вооружены мы были хорошо: каждый боец был буквально увешан подсумками с патронами, гранатами… Другое дело, что от самой границы до Киева мы не видели в небе ни одного советского самолета. Когда мы, отступая, проходили мимо нашего приграничного аэродрома, он был весь забит сожженными самолетами. И там нам попался всего лишь один летчик. На вопрос: «Что случилось, почему не взлетели?!» — он ответил: «Да мы ж все равно без горючего! Поэтому на выходные половина народу и ушла в увольнение».

Первые большие потери

Так мы отходили до старой польской границы, где, наконец, «зацепились». Хотя орудия и пулеметы были уже демонтированы, а боеприпасы вывезены, там сохранились отличные укрепления - огромные бетонные доты, в которые свободно входил поезд. Для обороны тогда использовали все подручные средства.

Например, из высоких толстых столбов, вокруг которых до войны вился хмель, делали противотанковые надолбы… Это место называлось Новоград-Волынский укрепленный район. И там мы задержали немцев на одиннадцать дней. По тем временам это считалось очень много. Правда, там же и полегла большая часть нашего батальона.

Но нам еще повезло, что мы не были на направлении главного удара: немецкие танковые клинья шли по дорогам. И когда мы уже отошли к Киеву, нам рассказали, что пока мы в Новоград-Волынске сидели, немцы обошли нас южнее и уже были на окраинах столицы Украины.

Но нашелся такой генерал Власов (тот самый – авт.), который их остановил. Под Киевом же я удивился: нас впервые за всю службу погрузили на машины и куда-то повезли. Как оказалось – срочно затыкать дыры в обороне. Это было в июле, а чуть позже меня наградили медалью «За оборону Киева».

В Киеве мы строили доты, дзоты в нижних и цокольных этажах домов. Минировали все, что можно, – мин у нас было в избытке. Но в обороне города мы до конца не участвовали – нас перебросили вниз по Днепру. Потому что догадывались: немцы могут форсировать реку там.

Свидетельство

От самой границы до Киева мы не видели в небе ни одного советского самолета. На аэродроме встретили летчика. На вопрос: «Почему не взлетели?!» — он ответил: «Да мы ж все равно без горючего!»

Лента времени Великой Отечественной войны

Как только я прибыл в часть, меня вооружили польским карабином – видимо, во время боевых действий 1939 года трофейные склады захватили. Он представлял собой ту же нашу «трехлинейку» образца 1891 года, но укороченную. И не с обычным штыком, а со штык-ножом, похожим на современный.

Точность и дальность боя у этого карабина была почти такая же, но зато он был значительно легче «прародительницы». Штык-нож же вообще годился на все случаи жизни: им можно было резать хлеб, людей, консервные банки. А при строительных работах он вообще незаменим.

Уже в Киеве мне выдали новенькую 10-зарядную винтовку СВТ. Я поначалу обрадовался: пять или десять патронов в обойме – в бою это много значит. Но выстрелил из нее пару раз – и у меня обойму заклинило. Да еще пули летели куда угодно, только не в цель. Поэтому я пошел к старшине и сказал: «Верни мне мой карабин».

Из-под Киева нас перебросили в город Кременчуг, который весь горел. Поставили задачу: за ночь вырыть в прибрежной круче командный пункт, замаскировать его и дать туда связь. Мы это сделали, и вдруг приказ: прямо по бездорожью, по кукурузному полю – отходить.

Через Полтаву под Харьков

Мы пошли, и всем - уже пополненным - батальоном вышли к какой-то станции. Нас погрузили в эшелон и повезли вглубь страны от Днепра. И вдруг мы услыхали севернее нас невероятную канонаду. Небо огнем полыхает, все вражеские самолеты летят туда, на нас – ноль внимания.

Так в сентябре немцы прорвали фронт, пошли в атаку. А нас, получается, опять вовремя вывели, и в окружение мы не попали. Через Полтаву нас перебросили под Харьков.

Не доезжая до него 75 километров, мы увидели, что творится над городом: огонь зениток «расчерчивал» весь горизонт. В этом городе мы впервые попали под сильнейшую бомбежку: женщины, дети метались и гибли у нас на глазах.

Там же нас познакомили с инженером-полковником Стариновым, считавшимся одним из главных спецов в Красной Армии по закладке мин. Я потом, после войны, с ним переписывался. Успел поздравить его со столетием и получить ответ. А через неделю он умер…

Из лесистой зоны севернее Харькова нас и бросили в одно из первых в той войне серьезных контрнаступлений. Шли проливные дожди, нам это было на руку: авиация в воздух могла подняться редко. А когда поднималась, немцы сбрасывали бомбы куда попало: видимость-то была почти нулевая.

Наступление под Харьковом — 1942

Под Харьковом же я наблюдал страшную картину. Несколько сот немецких автомобилей и танков намертво застряли в размокшем черноземе. Немцам просто некуда было деться. И, когда у них закончились боеприпасы, наши конники их порубали. Всех до единого.

5 октября уже ударил мороз. А мы все были в летнем обмундировании. И пилотки пришлось выворачивать на уши – так потом изображали пленных .

От нашего батальона опять осталось меньше половины - нас отправили на переформирование в тыл. И мы с Украины шли пешком до Саратова, куда попали под Новый год.

Тогда вообще была «традиция» такая: с фронта в тыл двигались исключительно пешком, а обратно на фронт – в эшелонах и на машинах. Кстати, легендарных «полуторок» мы тогда на фронте почти не встречали: основным армейским автомобилем был ЗИС-5.

Под Саратовом нас переформировали и в феврале 1942 года перебросили в Воронежскую область – уже не как строительный, а как саперный батальон.

Первое ранение

И мы вновь участвовали в наступлении на Харьков – том печально знаменитом, когда наши войска попали в котел. Нас, правда, опять минула.

Я тогда попал с ранением в госпиталь. И прямо туда ко мне прибежал солдат и сказал: «Срочно одевайся и бегом в часть – приказ командира! Мы уходим». И я пошел. Потому что мы все страшно боялись отстать от своей части: там все знакомо, все друзья. А если отстанешь – бог его знает, куда попадешь.

К тому же, немецкие самолеты часто били специально по красным крестам. И в лесу шансов уцелеть было даже больше.

Оказалось, что немцы прорвали танками фронт. Нам дали приказ: минировать все мосты. И, если покажутся немецкие танки, – немедленно взрывать. Даже если не успели отойти наши войска. То есть бросать своих в окружении.

Переправа через Дон

10 июля мы подошли к станице Вешенской, заняли на берегу оборону и получили жесткий приказ: «За Дон немцев не пускать!». А мы их еще и не видели. Потом поняли, что они за нами и не шли. А шпарили по степи с огромной скоростью совсем в другом направлении.

Тем не менее, на переправе через Дон царил настоящий кошмар: она физически не могла пропустить все войска. И тут, как по заказу, явились немецкие войска и с первого захода разнесли переправу.

У нас были сотни лодок, но и их не хватало. Что делать? Переправляться на подручных средствах. Лес там был весь тонкий и на плоты не годился. Поэтому мы стали выламывать в домах ворота и мастерить из них плоты.

Через реку натянули трос, и вдоль него соорудили импровизированные паромы. Поразило еще вот что. Вся река была усеяна глушеной рыбой. И местные казачки под бомбежкой, под обстрелом вылавливали эту рыбу. Хотя, казалось бы, надо забиться в погреб и носа оттуда не показывать.

На родине Шолохова

Там же, в Вешенской, мы увидели разбомбленный дом Шолохова. Спросили у местных: «Он что, погиб?». Нам ответили: «Нет, перед самой бомбежкой он нагрузил машину детьми и увез их на хутор. А вот мать его осталась и погибла».

Потом многие писали о том, что весь двор был усеян рукописями. Но лично я никаких бумаг не заметил.

Только мы переправились, как нас отвели в лесок и стали готовить… обратно к переправе на тот берег. Мы говорим: «Зачем?!» Командиры отвечали: «Будем атаковать в другом месте». И еще получили приказ: если будут переправляться немцы в разведку, в них не стрелять – только резать, чтобы не поднимать шума.

Там же мы повстречали ребят из знакомой части и удивились: у сотен бойцов – один и тот же орден. Оказалось, что это был гвардейский значок: они одними из первых такие значки получили.

Потом мы переправились между Вешенской и городом Серафимович и заняли плацдарм, который немцы не могли взять до 19 ноября, когда оттуда началось наше наступление под Сталинградом. На этот плацдарм переправлялось много войск, в том числе танков.

Причем танки были самые разные: от новеньких «тридцатьчетверок» до древних, неизвестно как уцелевших «пулеметных» машин выпуска тридцатых годов.

Кстати, первые «тридцатьчетверки» я увидел, кажется, уже на второй день войны и тогда же впервые услышал фамилию «Рокоссовский».

В лесу стояло несколько десятков машин. Танкисты были все как на подбор: молодые, веселые, прекрасно обмундированные. И мы все сразу поверили: вот они сейчас как долбанут – и все, мы немцев разобьем.

Свидетельство

На переправе через Дон царил настоящий кошмар: она физически не могла пропустить все войска. И тут, как по заказу, явились немецкие войска и с первого захода разнесли переправу

Голод не тетка

Потом нас погрузили на баржи и повезли по Дону. Надо было как-то питаться, и мы стали прямо на баржах жечь костры, варить картошку. Боцман бегал и кричал, но нам было все равно - не с голоду же помирать. Да и шанс сгореть от немецкой бомбы был куда больше, чем от костра.

Потом еда кончилась, бойцы стали садиться на лодки и уплывать за провизией в села, мимо которых мы плыли. Командир опять же бегал с наганом, но сделать ничего не мог: голод не тетка.

И так мы плыли до самого Саратова. Там нас поставили посреди реки и окружили заграждениями. Правда, привезли сухой паек за прошедшее время и всех наших «беглецов» обратно. Они ведь были неглупые – понимали, что дело пахнет дезертирством – расстрельным делом. И, «подпитавшись» немного, являлись в ближайший военкомат: мол, отстал от части, прошу вернуть обратно.

Новая жизнь «Капитала» Карла Маркса

И тут на наших баржах образовалась настоящая барахолка. Из консервных банок мастерили котелки, меняли, что называется, «шило на мыло». А самой большой ценностью считался «Капитал» Карла Маркса – его хорошая бумага шла на папиросы. Такой популярности у этой книги я ни до, ни после не видел…

Главной трудностью летом было — окапываться – эту целину можно было взять только киркой. Хорошо, если окоп удавалось вырыть хотя бы в полроста.

Однажды по моему окопу прошел танк, а я только думал: заденет он мою каску или нет? Не задел…

Еще запомнилось тогда, что наши противотанковые ружья немецкие танки совершенно «не брали» - только искры по броне сверкали. Вот так я и воевал в своей части, и не думал, что покину ее, но…

Судьба распорядилась по-другому

Потом меня отправили учиться на радиста. Отбор был жесткий: тех, у кого не было музыкального слуха, отбраковывали сразу.

Командир сказал: «Ну, их к черту, эти рации! Немцы их засекают и прямо по нам бьют». Так что пришлось мне взять в руки катушку с проводом – и вперед! А провод-то там был не витой, а цельный, стальной. Пока его один раз скрутишь – все пальцы обдерешь! У меня сразу вопрос: как его резать, как зачищать? А мне говорят: «У тебя карабин есть. Открой и опусти прицельную рамку – так и отрежешь. Ей же – и зачищать».

Нас обмундировали по-зимнему, но мне не досталось валенок. А какой свирепой была та – написано очень много.

Среди нас были узбеки, которые буквально замерзали насмерть. Я же без валенок отморозил пальцы, и мне их потом ампутировали без всякого наркоза. Хотя я все время и колотил ногами – это не помогло. 14 января меня снова ранило, и на этом моя Сталинградская битва закончилась…

Свидетельство

Самой большой ценностью считался «Капитал» Карла Маркса – его хорошая бумага шла на папиросы. Такой популярности у этой книги я ни до, ни после не видел

Награды нашли героя

Нежелание попадать в госпиталь «аукнулось» многим фронтовикам уже после войны. Никаких документов об их ранениях не сохранилось, и даже получить инвалидность было большой проблемой.

Приходилось собирать свидетельства однополчан, которые потом проверяли через военкоматы: «А служил ли в то время рядовой Иванов вместе с рядовым Петровым?»

За свой ратный труд Сергей Васильевич Шустов награжден орденом Красной Звезды, орденом Отечественной Войны первой степени, медалями «За оборону Киева», «За оборону Сталинграда» и многими другими.

Но одной из самых дорогих наград он считает значок «Фронтовик», которые начали выдавать недавно. Хотя, как думает бывший «сталинградец», сейчас эти значки выдают «всем, кому не лень».

DKREMLEVRU

Невероятные случаи на войне

Несмотря на все ужасы войны, самым запомнившимся эпизодом в его эпопее оказался случай, когда не бомбили и не стреляли. О нем Сергей Васильевич рассказывает осторожно, глядя в глаза и, видимо, подозревая, что ему все-таки не поверят.

Но я поверил. Хотя рассказ этот и странный, и страшный.

— Про Новоград-Волынский я уже рассказывал. Именно там мы вели страшные бои, и там же полегла большая часть нашего батальона. Как-то в перерывах между боями мы оказались в маленькой деревушке под Новоградом-Волынским. Украинское село всего-то несколько хат, на берегу речки Случь.

Заночевали в одном из домов. Там жила хозяйка со своим сыном. Ему было лет десять-одиннадцать. Худой такой вечно грязный парнишка. Он все просил у бойцов дать ему винтовку, пострелять.

Прожили мы там всего два дня. Во вторую ночь нас разбудил какой-то шум. Тревога для солдат дело привычное, поэтому проснулись все сразу. Нас было четверо.

Женщина со свечой стояла посреди хаты и плакала. Мы всполошились, спросили, что произошло? Оказалось, что пропал ее сын. Мы, как могли, успокоили мать, сказали, что поможем, оделись и вышли искать.

Уже светало. Мы прошли по селу, кричали: «Петя…», - так звали мальчонку, но нигде его не было. Вернулись обратно.

Женщина сидела на лавочке возле дома. Мы подошли, закурили, сказали, что волноваться и тревожиться пока не стоит, неизвестно куда мог убежать этот сорванец.

Когда я прикуривал папиросу, то отвернулся в сторону от ветра, и заметил в глубине двора открытую яму. Это был колодец. Но сруб куда-то делся, скорее всего, пошел на дрова, а доски, которыми была прикрыта яма, оказались сдвинуты.

С нехорошим предчувствием я подошел к колодцу. Заглянул. На глубине метров пяти плавало тело мальчика.

Зачем он пошел ночью во двор, что ему понадобилось возле колодца, неизвестно. Может, достал патронов и пошел закапывать, чтобы сохранить свой детский секрет.

Пока мы думали, как достать тело, пока искали веревку, обвязывали ею самого легкого из нас, пока поднимали тело, прошло не меньше двух часов. Тело мальчугана было скрюченным, задеревенело, и было очень трудно разогнуть ему руки и ноги.

Вода в колодце была очень холодная. Мальчишка был мертв уже несколько часов. Я видел много , много трупов и у меня не было сомнения. Мы занесли его в комнату. Пришли соседи и сказали, что все подготовят к похоронам.

Вечером убитая горем мать сидел рядом с гробом, который уже успел смастерить сосед-плотник. Ночью, когда мы улеглись спать, за ширмой я видел возле гроба ее силуэт, дрожащий на фоне мерцавшей свечки.

Свидетельство

Несмотря на все ужасы войны, самым запомнившимся эпизодом в моей эпопее оказался случай, когда не бомбили и не стреляли

Страшные необъяснимые факты

Позже я проснулся от шепота. Говорили двое. Один голос был женский и принадлежал матери, другой детский, мальчишечий. Я не знаю украинского языка, но смысл все равно был понятен.
Мальчик говорил:
- Я сейчас уйду, меня не должны видеть, а потом, когда все уедут, вернусь.
- Когда? — Женский голос.
- Послезавтра ночью.
- Ты, взаправду, придешь?
- Приду, обязательно.
Я подумал, что хозяйку навестил кто-то из друзей мальчика. Я поднялся. Меня услышали, и голоса стихли. Я подошел, отодвинул занавеску. Посторонних там не было. Все так же сидела мать, тускло горела свеча, а тело ребенка лежало в гробу.

Только лежало оно почему-то на боку, а не на спине, как положено. Я стоял в оцепенении и ничего не мог сообразить. Какой-то липкий страх словно обволок меня, как паутиной.

Меня, который каждый день ходил под , каждую минуту мог погибнуть, которому завтра предстояло опять отбивать атаки врага, превосходившего нас в несколько раз. Я посмотрел на женщину, она повернулась ко мне.
- Вы с кем-то разговаривали, - я слышал, что голос у меня хрипит, как будто я только что выкурил целую пачку папирос.
- Я… - Она как-то неловко провела рукой по лицу… - Да.… Сама с собой.… Представляла, что Петя еще жив…
Я постоял еще немного, повернулся и пошел спать. Всю ночь я прислушивался к звукам за занавеской, но там все было тихо. Под утро усталость все-таки взяла свое и я заснул.

Утром было срочное построение, нас опять отправляли на передовую. Я зашел попрощаться. Хозяйка все так же сидела на табуретке …перед пустым гробом. Я опять испытал ужас, даже забыл, что через несколько часов бой.
- А где Петя?
- Родственники из соседней деревни забрали его ночью, у них до кладбища ближе, там будем хоронить.

Никаких родственников ночью я не слышал, хотя, может быть, просто не проснулся. Но почему тогда не забрали гроб? Меня окликнули с улицы. Я приобнял ее за плечи и вышел из хаты.

Что было дальше, я не знаю. В это село мы больше не возвращались. Но чем больше проходит времени, тем чаще я вспоминаю эту историю. Ведь это мне не приснилось. И я тогда узнал голос Пети. Мать не могла так его сымитировать.

Что это тогда было? До сих пор я никогда и никому ничего не рассказывал. Зачем, все равно или не поверят или решат, что на старости лет с ума сошел.

Он закончил рассказ. Я посмотрел на него. Что я мог сказать, лишь пожал плечами… Мы еще долго сидели, пили чай, от спиртного он отказался, хотя я предложил сгонять за водкой. Потом попрощались, и я пошел домой. Была уже ночь, тускло светили фонари, а в лужах мелькали отблески фар проезжавших мимо машин.

Свидетельство

С нехорошим предчувствием я подошел к колодцу. Заглянул. На глубине метров пяти плавало тело мальчика

Было много. К сожалению, многие из них, наиболее популярные в народе, ставшие мифами и легендами, не имеют документального подтверждения. Но существует множество рассказов и свидетельств том, как на войне человек соприкасался с чудом.

Офицер запаса Борис Васильевич Папенко с добровольными помощниками решил составить свод чудесных случаев, произошедших на войне. Таким образом, было собрано почти 1000 свидетельств по разным источникам, которым можно доверять. Борис Васильевич рассказывает, что случаев, «в которых как бы нет церковной атрибутики, но где явно действует промысл Божий», — таких случаев запредельное количество. «Возьмем только письменные источники, — продолжает он. — В Российской библиотеке находится около 700 тыс. книг о Великой Отечественной войне. По моим прикидкам, в них описано около 1 млн. необычных явлений. Это то, что зафиксировано. А ведь большинство испытавших на себе помощь Божию молчали или рассказывали только близким родственникам…

Родственник моей жены был начальником эвакогоспиталя, в 1941 году они попали в окружение и 600 километров выводили санитарный эшелон по тылам врага.

Я ему:
— Борис Николаевич, ну как же у вас получилось? Ведь это ж паровоз, его надо заправлять водой, топливом… 600 километров — не шутейное расстояние. В сегодняшнее время, я слышал, 200 километров пробег — и уже меняются бригады. А там раненых кормить надо было, и не свернешь ни на тропинку, ни на лужайку — это ж рельсы. К тому же немцы двигались на восток как раз вдоль железных дорог, для танков это удобно было.
— Согласен, — отвечал тесть, — но хочешь верь, хочешь не верь, а именно так было, как я говорю.

В армии действительно случаются вещи, в которые не сразу поверишь. Служить мне довелось в авиации, и там такое происходило, что промеж собой мы называли авиацию «страной чудес». Кстати, из собранных мной военных случаев, а их несколько сотен, многие относятся к авиации. Каждый случай уникален .

Скажем, самолет взрывается на собственных бомбах и кто-то из членов экипажа остается жив. Сторонний наблюдатель, не служивший в ВВС, скажет: «Повезло». Но какое тут везение?! Человеку везет, когда у него мало шансов, но удача все же выпадает. А тут — вообще никаких шансов.

Взрыв — это сотни тысяч атмосфер, перепад давления, это запредельная температура, это осколки, в конце концов. А если посмотреть на схему самолета, в частности, — там же экипаж сидел на бомбах. И вот представьте: от попадания зенитного снаряда бомбы взрываются, и летчик оказывается в воздухе в одном комбинезоне, совершенно невредим. Ладно, закроем глаза на поражающую силу взрыва, но как он из самолета-то выбрался? Человеку, далекому от авиации, трудно представить. Во-первых, летчик сидит в кабине, притянутый привязными ремнями к сиденью. Привязная система очень крепкая и надежная, рассчитана удержать пилота в кресле в случае вынужденной посадки. Кроме того, летчик привязан к парашюту. Ноги его стоят под приборной доской, на педалях — и тоже под ремнями… И вдруг он в один миг от всего этого освобождается.

Летчик (Курзенков С.Г. ) с высоты без парашюта падает на землю — и снова живой! Это вообще в голове не укладывается. Я-то хорошо знаю: когда человек, у которого не раскрылся парашют, ударяется о землю, он превращается в кожаный мешок, наполненный костной мукой. Страшно смотреть. А ему хоть бы что! Сутки лежит в снегу, пока его не обнаруживают свои. Отделывается только тем, что отмораживает руки-ноги… Если проследить всю цепочку событий, просчитать вероятность случайностей, то перед нами предстанут величины, совершенно несовместимые с нашим естественным миром. Явно, что этого человека хранил Господь . Почему? Этого мы не знаем. Возможно, он сам молился, возможно, за него молился другой. Вот такие случаи я и собираю…

Среди фронтовиков бытовало выражение, что в окопах неверующих нет . А потом, наша военная сила ведь состояла из семей — мужики ушли на фронт, но матери, жены за них молились, были с ними со своей молитвой. Я знаю случай, когда в Молдавии люди молились о своем постояльце, который жил в их хате, и прямо ему говорили, что все молятся за него — братья, сестры, сами хозяева дома. А постояльцем был военный летчик, и с ним просто чудеса происходили. И сами летчики тоже молились: пилот, несмотря ни на какие СМЕРШи и парторганизации, перед взлетом перекрестится, задвинет фонарь кабины — и пошел. Были православные и просто фаталисты — но неверующих не было. Основная масса Героев Советского Союза состояла из людей, которые считали, что если им суждено погибнуть, они погибнут при всех раскладах, а если назначено свыше, то будут жить.

Один маршал авиации, Герой Советского Союза (Пстыго И.И. ) в своих военных мемуарах рассказал, как он чудесным образом спасся от вражеских бомб. Рассказ он начинает со слов: «Я не набожный, я убежденный атеист, и все-таки жизнь заставила меня посмотреть на некоторые события с позиций судьбы. В самом деле, 21 июля 1941 года в одном строю шли на боевое задание 2 девятки Су-2. Я вёл левое звено. В схватке над переправой, по которой мы наносили удар, от зенитной артиллерии и истребителей противника мы потеряли 16 самолётов! Можно сказать, лишь 1,5 самолёта — мой, невредимый, да Алексея Мальцева (сам он был ранен, а штурман убит) — вернулись домой. Что это? Случай, судьба?.. Спустя годы, когда появилась песня, в которой есть слова «нас оставалось только трое из восемнадцати ребят», я часто говорю в шутку, что это — про нас. Правда, мы вернулись втроём из тридцати шести…» Дидактические наставления в таких случаях отсылают в сторону познания специалиста и его опыта. Все это так. Но ведь есть что-то и от везения, от судьбы. Согласен заменить слово «судьба» другим равнозначным по смыслу, лишь бы сам смысл не менялся по существу». Маршал мог бы написать «промысл» , но в ту пору такое не напечатали бы.

…Я много читал определений чуда — и по поводу мироточивых икон, и благодатного огня, и неожиданной помощи свыше. И четко знаю: это невоспринимаемое, не укладывающееся в сознании совершение. Оно может быть разным, но сознанием понять его невозможно. Его надо принимать таким, какое оно есть.

Ноябрь 44-го. 1229-й гаубичный артиллерийский полк. Свидетельствует полковник, бывший командир батареи, Герой Советского Союза: «Накануне Октябрьского праздника в батарею принесли подарки. Среди них оказалась посылка с традиционным адресом «Самому храброму бойцу». Пришлось голосовать. Единодушно присудили подарок телефонисту Григорию Турянчику , очень скромному парню, отчаянному и смелому в бою. Учли и то, что Григорий болезненно переживал разлуку с женой. Его ранило под Ораниенбаумом, долго лечился, потом попал в другую часть. А жена в это время эвакуировалась из Ленинграда, так и потеряли друг друга.

Под любопытными взглядами Турянчик вскрыл ящик, сверху лежала записка.
— Читай вслух, — потребовали друзья.
«Дорогой боец, — начал читать Григорий, — прими привет из глубокого тыла. Очень прошу сообщить, не встречал ли ты часом солдата Григория Турянчика. С глубоким уважением, Елена Турянчик». И адрес. Чудо да и только. А еще говорят, что чудес на свете не бывает.
Действительно, вероятность этого события — первая цифра в шестом знаке после нуля, если говорить по-научному. А по-простому — чудо».

Еще один случай, рассказанный Борисом Васильевичем Папенко. Молодой летчик — совершенно неопытный, попавший за штурвал боевого самолета после ускоренной подготовки, — выполнял ночной полет. Случилась поломка. Надо садиться. А куда? Землю покрывает мрак, ничего не видно… Не ведомо, что творилось в душе юноши, но самолет благополучно приземлился. Наутро обнаружилось, что посадочной площадкой был… глубокий овраг. Каким-то образом летательный аппарат вписался в его изгибы, даже не поцарапав крылья. Чтобы выкатить самолет обратно, техникам пришлось разобрать его на части — он никак не проходил через горловину оврага. Математическая вероятность такой посадки практически равна нулю, но факт есть факт. (М. Сизов. Правда без прикрас).

А вот о каком случае поведал протодиакон Николай Попович: «Протоиерей Александр Ветелев, профессор Московской духовной академии и мой духовный родитель, который привел меня когда-то в лоно Церкви, был настоятелем храма на Новодевичьем. Однажды к нему подошел мужчина, по выправке военный. Он сказал:

— Я — полковник авиации и поражен следующим фактом. Мы наступали в Эстонии и получили приказ разбомбить Пюхтицкий монастырь . Нам донесли, что там сидят немцы. Посылаю туда звено бомбардировщиков. Летчики возвращаются и говорят: «Товарищ полковник, мы идем в пике, кидаем бомбы, а они летят в сторону!..» Я им: «Вы что, пьяные?! Этого не может быть! Если самолет пикирует, бомба идет строго по пике самолета, это знает каждый». И тогда я сам сажусь в самолет, берусь за штурвал, пикирую, посылаю бомбу, а она… летит в сторону. Я вижу это собственными глазами.

И только когда пехота уже прошла это место, я доехал на машине до монастыря. Смотрю — а там одни монахини. «Вы что, — говорю, — здесь делали?» — «Молились». — «Кому?» — «Нашей Хозяйке». — «А кто ваша Хозяйка?» — «Царица Небесная, Матерь Божия». — «А кто у вас во главе?» — «Наша матушка старенькая, игуменья. Мы все стояли и молились. Знали, что Матерь Божия нас защитит».

В 60-х годах я был в Пюхтицах и видел воронки от бомб, которые легли за оградой монастыря. Вот вам и чувства этого полковника. Когда он бомбил, то не ощущал, что уничтожает святую обитель. Он просто вышел на задание по приказу. А вот когда он увидел, что бомбы, направленные его же собственной рукой, не поразили цель, а непостижимым образом легли рядом, то вся его душа изменилась и приблизилась к Богу. Он лично убедился в том, что некий суровый и казавшийся совершенно непоколебимым естественный закон был явно нарушен незримой силой молитвы . Тонны смертоносных бомб, как пушинки, изменили траекторию движения».

Блокадница Федорова Н.М. поведала такую историю. Поздней осенью 1941 года в их семье не осталось никакой еды, и мать несколько дней варила старые газеты и давала их есть детям. Когда те совсем обессилели, она вышла на улицу и пошла как в забытьи, несмотря на артиллерийский обстрел . Пробегавший мимо матрос, желая спасти, толкнул ее, и мать упала на снег, а когда поднялась, увидела, что под ней лежали три иконы — Святителя Николая, Иоанна Богослова и икона Божией Матери, на которой было написано «Хлебная Пресв. Богородица».

Женщина поняла, что находка была не случайной, ведь когда она шла, ничего на земле не видела. Женщина подняла иконы, приложила к груди и побрела дальше. Она шла, пошатываясь. Видимо у нее был такой изнуренный вид, что проезжавшая мимо машина остановилась. Из нее вышел незнакомый военный и дал мешочек с килограммом овса. Хлебная Богоматерь послала хлеб. Мать с радостью пошла домой и накормила детей. И только этот мешочек спас их от голодной смерти.

И, конечно же, настоящим чудом была сама Победа , великое чудо любви и силы духа — то, что русский народ отстоял свою страну в беспримерно тяжелой кровопролитной войне и весь мир освободил от проклятья фашизма. Как сказал Михаил Илларионович Кутузов : «Если россы всегда будут сражаться за веру своих прародителей и честь народную, то слава будет вечным их спутником, и горе злодею, покусившемуся на хранимую Богом Святую Русь».

По материалам книги В. Зоберн «Бог и Победа», М., Эксмо, 2014, с. 500 — 516.

17 лет в Советском Союзе не праздновали День Победы. С 1948 года долгое время этот «самый главный» сегодня праздник фактически не отмечался и являлся рабочим днём (взамен выходным было сделано 1 января, которое с 1930 не было выходным днём). Впервые широко был отпразднован в СССР лишь спустя почти два десятилетия - в юбилейном 1965 году. Тогда же День Победы вновь стал нерабочим. Отмену праздника некоторые историки связывают с тем, что советская власть изрядно побаивалась независимых и активных ветеранов. Официально же было приказано: о войне забыть, все силы бросить на восстановление разрушенного войной народного хозяйства.

80 тысяч советских офицеров во время Великой Отечественной войны были женщины.

В целом же на фронте в разные периоды с оружием в руках сражались от 600 тысяч до 1 миллиона представительниц слабого пола. Впервые в мировой истории в Вооруженных Силах СССР появились женские военные формирования. В частности, из женщин-добровольцев было сформировано 3 авиационных полка: 46-й гвардейский ночной бомбардировочный (воительниц из этого подразделения немцы называли «ночными ведьмами»), 125-й гвардейский бомбардировочный, 586-й истребительный полк ПВО. Также были созданы отдельная женская добровольческая стрелковая бригада и отдельный женский запасной стрелковый полк. Женщин-снайперов готовила Центральная женская школа снайперов. Кроме того, была создана отдельная женская рота моряков. Стоит отметить, что воевал слабый пол достаточно успешно. Так, звание «Герой Советского Союза» по время Великой Отечественной войны получили 87 женщин. История еще не знала такого массового участия женщин в вооруженной борьбе за Родину, какое показали советские женщины в годы Великой Отечественной войны. Добившись зачисления в ряды воинов Краской Армии, женщины и девушки овладели почти всеми военными специальностями и вместе со своими мужьями, отцами и братьями несли военную службу во всех родах войск Советских Вооруженных Сил.

Гитлер рассматривал своё нападение на СССР как "Крестовый поход", который следует вести террористическими методами. Уже 13 мая 1941 года он освободил военнослужащих от всякой ответственности за свои действия при выполнении плана "Барбаросса": "Никакие действия служащих вермахта или же действующих с ними лиц, в случае произведения гражданскими лицами враждебных действий по отношению к ним, не подлежат пресечению и не могут рассматриваться как проступки или военные преступления…".

Во время Второй мировой войны на различных фронтах служило свыше 60 тысяч собак.Четвероногие бойцы-диверсанты пустили под откос десятки вражеских эшелонов. Более 300 бронетехники противника уничтожили собаки-истребители танков. Псы-связисты доставили около 200 тысяч боевых донесений. На санитарных упряжках четвероногие помощники вывезли с поля боя около 700 тысяч тяжелораненых красноармейцев и командиров. С помощью собак-саперов было разминировано 303 города и населенных пункта (в том числе Киев, Харьков, Львов, Одесса), обследована площадь в 15 153 квадратных километра. При этом обнаружено и обезврежено свыше четырех миллионов единиц вражеских мин и фугасов.

За первые 30 дней войны Московский Кремль «исчез» с лица Москвы. Наверное фашистские асы были немало удивлены тем, что их карты врут, и они не могут обнаружить Кремль, летая над Москвой. Все дело в том, что по плану маскировки звезды на башнях и кресты на соборах зачехлили, а купола соборов покрасили в черный цвет. По всему периметру Кремлевской стены построили трехмерные макеты жилых построек, за ними не просматривались зубцы. Часть Красной и Манежной площади и Александровский сад заполнились фанерными декорациями домов. Мавзолей стал трехэтажным, а от Боровицких ворот до Спасских насыпали песчаную дорогу, изображавшую шоссе. Если раньше светло-желтые фасады кремлевских зданий отличались своей яркостью, то теперь они стали «как все» – грязно-серыми, крышам тоже пришлось менять цвет с зеленого на общемосковский красно-коричневый. Никогда еще дворцовый ансамбль не выглядел так демократично.

Во время Великой Отечественной войны тело В. И. Ленина было эвакуировано в Тюмень.

Согласно описанию подвига красноармейца Дмитрия Овчаренко из указа о вручении ему звания Героя Советского Союза, 13 июля 1941 года он доставлял боеприпасы в свою роту и был окружён отрядом солдат и офицеров противника численностью 50 человек. Несмотря на то что у него отобрали винтовку, Овчаренко не растерялся и, выхватив из повозки топор, отрубил допрашивавшему его офицеру голову. Затем он бросил в немецких солдат три гранаты, уничтожив 21 человека. Остальные в панике разбежались, кроме ещё одного офицера, которого красноармеец догнал и также отрубил ему голову.

Гитлер считал своим главным врагом в СССР не Сталина, а диктора Юрия Левитана. За его голову он объявил награду в 250 тысяч марок. Советские власти тщательно охраняли Левитана, а через прессу запускалась дезинформация о его внешности.

В начале Второй Мировой войны СССР испытывал большую нехватку танков, в связи с чем было принято решение в экстренных случаях переоборудовать в танки обычные тракторы. Так, во время обороны Одессы от осаждавших город румынских частей были брошены в бой 20 подобных «танков», обшитых листами брони. Основная ставка была сделана на психологический эффект: атака производилась в ночь с включенными фарами и сиренами, и румыны обратились в бегство. За подобные случаи а также за то, что на эти машины часто устанавливались муляжи тяжёлых орудий, солдаты прозвали их НИ-1, что расшифровывается «На испуг».

Сын сталина Яков Джугашвили во время войны был пленен. Немцы предложили Сталину обменять Якова на плененного русскими фельдмаршела Паулюса. Сталин сказал, что солдата на фельдмаршела не меняют, и от такого обмена отказался.
Якова расстреляли незадолго до прихода русских. Его семью после войны сослали, как семью военнопленного. Когда об этой ссылке сообщили Сталину, он сказал, что высылают десятки тысяч семей военнопленных и никакого исключения для семьи собственного сына он делать не может – существует закон.

5 миллионов 270 тысяч бойцов Краской Армии попало в плен к немцам. Их содержание, как отмечают историки, было просто невыносимым. Об этом свидетельствует и статистика: из плена на родину вернулось меньше двух миллионов солдат. Только на территории Польши, по данным польских органов власти, захоронено более 850 тысяч советских военнопленных, погибших в нацистских лагерях.
Главной аргументацией подобного поведения со стороны немецкой стороны, был отказ Советского Союза от подписания Гаагской и Женевской конвенций о военнопленных. Это, по мнению немецких властей, позволяло Германии, ранее подписавшей оба соглашения, не регламентировать условия содержания советских военнопленных этими документами. Однако на самом деле Женевская конвенция регламентировала гуманное отношение к военнопленным вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию или нет.
Отношение Советов к немецким военнопленным отличалось в корне. В целом с ними обращались значительно гуманней. Даже по нормам невозможно сравнивать калорийность пищи пленных немцев (2533 ккал.) против пленных красноармейцев (894.5 ккал.). В результате, из почти 2 миллионов 400 тысяч бойцов Вермахта не вернулось домой чуть более 350 тысяч человек.

Во время Великой отечественной войны, в 1942 году, крестьянин Матвей Кузьмин, самый пожилой обладатель этого звания (он совершил подвиг в возрасте 83-х лет), повторил подвиг другого крестьянина – Ивана Сусанина, который зимой 1613 года завел отряд польских интервентов в непроходимое лесное болото.
В Куракино, родной деревне Матвея Кузьмина, квартировал батальон немецкой 1-й горнострелковой дивизии (всем известная «Эдельвейс»), перед которым в феврале 1942 года была поставлена задача произвести прорыв, выйдя в тыл советским войскам в планирующемся контрнаступлении в районе Малкинских высот. Командир батальона потребовал у Кузьмина выступить проводником, пообещав за это денег, муки, керосина, а также охотничье ружье марки Зауэр «Три кольца». Кузьмин согласился. Предупредив через 11-летнего внука Сергея Кузьмина воинскую часть Красной Армии, Матвей Кузьмин долго водил немцев окольной дорогой и наконец вывел вражеский отряд к засаде в деревне Малкино под пулемётный огонь советских воинов. Немецкий отряд был уничтожен, но сам Кузьмин был убит немецким командиром.

Всего 30 минут выделялось командованием вермахта для подавления сопротивления пограничников. Однако более 10 суток сражалась 13-я застава под командованием А. Лопатина и более месяца - Брестская крепость. Первый контрудар пограничники и части Красной Армии нанесли уже 23 июня. Они освободили город Перемышль, а две группы пограничников ворвались в Засанье (территория Польши, оккупированная Германией), где разгромили штаб немецкой дивизии и гестапо, освободили при этом много заключенных.

В 4 часа 25 минут 22 июня 1941 года лётчик старший лейтенант И. Иванов совершил воздушный таран. Это был первый в ходе войны подвиг; отмеченный званием Героя Советского Союза.

Танковым асом номер один по праву считается лейтенант Дмитрий Лавриненко из 4-й танковой бригады. За три месяца боёв в сентябре-ноябре 1941 года в 28 боях уничтожил 52 вражеских танка. К сожалению, отважный танкист погиб в ноябре 41-го под Москвой.

Только в 1993 году были опубликованы официальные цифры советских людских потерь и потерь в танках и самолетах в период Курской битвы. "Немецкие потери в живой силе на всем Восточном фронте, согласно информации, предоставленной верховному командованию вермахта (ОКВ), в июле и августе 1943 г. составили 68 800 убитыми, 34 800 пропавшими без вести и 434 000 ранеными и больными. Немецкие потери на Курской дуге можно оценить в 2/3 от потерь на Восточном фронте, поскольку в этот период ожесточенные бои происходили также в Донецком бассейне, в районе Смоленска и на северном участке фронта (в районе Мги). Таким образом, германские потери в Курской битве можно оценить примерно в 360 000 убитых, пропавших без вести, раненых и больных. Советские потери превысили германские в соотношении 7:1",- пишет в своей статье "Правда о Великой Отечественной войне" исследователь Б. В. Соколов.

В разгар боёв на Курской дуге 7 июля 1943 года пулемётчик 1019 полка старший сержант Яков Студенников в одиночку (остальные бойцы его расчёта погибли) двое суток вёл бой. Получив ранение, он сумел отразить 10 атак фашистов и уничтожил более 300 гитлеровцев. За совершённый подвиг ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

О подвиге воинов 316 с.д. (комдив генерал-майор и. Панфилов) у известного всем разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года 28 истребителей танков встретили удар 50 танков, из которых 18 уничтожили. Сотни солдат противника нашли свой конец у Дубосеково. А вот о подвиге бойцов 1378-го полка 87-й дивизии знают немногие. 17 декабря 1942 года в районе посёлка Верхне-Кумского бойцы роты старшего лейтенанта Николая Наумова с двумя расчётами противотанковых ружей при обороне высоты 1372 м отразили 3 атаки танков и пехоты противника. На другой день ещё несколько атак. Все 24 бойца погибли, защищая высоту, но враг потерял 18 танков и сотни пехотинцев.

Японские солдаты в боях у озера Хасан щедро осыпали наши танки обыкновенными пулями, рассчитывая пробить их. Дело в том, что японских солдат уверяли, якобы танки в СССР фанерные! В результате наши танки возвращались с поля боя блестящими - до такой степени они были покрыты слоем свинца от пуль, которые плавились при ударе о броню. Впрочем, броне это не приносило никакого вреда.

В Великой Отечественной войне в состав наших войск входила 28-я резервная армия, в которой тягловой силой для пушек были верблюды. Она была сформирована в Астрахани во время боёв под Сталинградом: нехватка машин и лошадей вынудила выловить в окрестностях диких верблюдов и приручить их. Большинство из 350 животных погибло на поле боя в разных сражениях, а выживших постепенно переводили в хозяйственные части и «демобилизовывали» в зоопарки. Один из верблюдов по имени Яшка дошёл с солдатами до Берлина.

В 1941-1944 годах нацисты тысячами вывозили из СССР и Польши маленьких детей «нордической внешности» в возрасте от двух месяцев до шести лет. Они попадали в детский концентрационный лагерь «Киндер КЦ» в Лодзи, где определяли их «расовую ценность». Дети, которые прошли отбор, подвергались «начальной германизации». Им давали новые имена, подделывали документы, заставляли говорить по-немецки, а затем отправляли в приюты «Лебенсборн» для усыновления. Далеко не все немецкие семьи знали о том, что усыновленные ими дети вовсе не «арийской крови». П осле войны на родину вернулись только 2-3% похищенных детей, остальные же выросли и состарились, считая себя немцами.Они и их потомки не знают правды о своем происхождении и, скорее всего, уже никогда не узнают.

В Великую Отечественную войну пять школьников в возрасте до 16 лет получили звание Героя: Саша Чекалин и Лёня Голиков - в 15 лет, Валя Котик, Марат Казей и Зина Портнова - в 14 лет.

В бою под Сталинградом 01,09,1943 года пулемётчик сержант Ханпаша Нурадилов уничтожил 920 фашистов.

В августе 1942 года Гитлер приказал "не оставить камня на камне" в Сталинграде. Получилось. Спустя полгода, когда все уже было кончено, в советском правительстве был поднят вопрос о нецелесообразности восстановления города, которое бы обошлось дороже постройки нового города. Однако Сталин настоял на восстановлении Сталинграда в буквальном смысле слова из пепла. Так, на Мамаев курган было сброшено столько снарядов, что после освобождения целых 2 года на нем не росла трава.В Сталинграде и Красная армия, и вермахт по неизвестной причине изменили методы ведения боевых действий. Красная армия с самого начала войны использовала тактику гибкой обороны с отходами в критических ситуациях. Командование вермахта, в свою очередь, избегала крупных, кровопролитных сражений, предпочитая обходить крупные укрепленные районы. В Сталинградской битве обе стороны забывают о своих принципах и пускаются в кровавую рубку. Начало было положено 23 августа 1942 года, когда немецкая авиация произвела массированную бомбардировку города. Погибло 40 000 человек. Это превосходит официальные цифры воздушного налета союзников на Дрезден в феврале 1945-го (25 000 жертв).
Во время сражения советская сторона применила революционные нововведения психологического давления на противника. Так, из громкоговорителей, установленных у передовой, неслись любимые шлягеры немецкой музыки, которые прерывались сообщениями о победах Красной армии на участках Сталинградского фронта. Но самых эффективным средством стал монотонный стук метронома, который прерывался через 7 ударов комментарием на немецком языке: «Каждые 7 секунд на фронте погибает один немецкий солдат». По завершению же серии из 10-20 «отчетов таймера» из громкоговорителей неслось танго.

Во многих странах, в том числе во Франции, Великобритании, Бельгии, Италии и ряде других стран именем Сталинградской битвы были названы улицы, скверы, площади. Только в Париже имя «Сталинград» носят площадь, бульвар и одна из станций метро. В Лионе есть так называемый бракант «Сталинград», где расположен третий по величине в Европе антикварный рынок. Также в честь Сталинграда названа центральная улица города Болоньи (Италия).

Подлинное Знамя Победы покоится как священная реликвия в Центральном музее Вооруженных сил. Его запрещено хранить в вертикальном положении: сатин, из которого сделан флаг, материал хрупкий. Поэтому знамя уложено горизонтально и покрыто специальной бумагой. Из древка даже были выдернуты девять гвоздей, которыми в мае 1945 года к нему прибили полотнище. Головки их стали ржаветь и травмировать ткань. В последнее время подлинное Знамя Победы показали только на недавнем съезде музейных работников России. Пришлось даже вызывать почетный караул из Президентского полка, поясняет Аркадий Николаевич Дементьев. Во всех остальных случаях присутствует дубликат, который с абсолютной точностью повторяет подлинник Знамени Победы. Он выставлен в стеклянной витрине и давно воспринимается в качестве настоящего Знамени Победы. И даже стареет копия точно так же, как историческое героическое полотнище, водруженное 64 года назад над рейхстагом.

В течение 10 лет после Дня Победы Советский Союз формально находился в состоянии войны с Германией. Вышло так, что, приняв капитуляцию немецкого командования, Советский Союз решил не подписывать мир с Германией, и тем сам