Как бы то ни было, но когда Марий стал доби­вать­ся раз­ре­ше­ния уехать, Метелл дол­го чинил ему пре­пят­ст­вия и отпу­стил толь­ко за два­дцать дней до кон­суль­ских выбо­ров. Марий про­шел длин­ный путь от лаге­ря до Ути­ки за два дня и одну ночь и перед отплы­ти­ем при­нес жерт­вы. Как гово­рят, гада­тель объ­явил Марию, буд­то боже­ство воз­ве­ща­ет ему небы­ва­лый, пре­вос­хо­дя­щий все ожида­ния успех. Обод­рен­ный этим пред­ска­за­ни­ем, он отча­лил и с попут­ным вет­ром за четы­ре дня пере­сек море. В Риме он тот­час пока­зал­ся наро­ду, с нетер­пе­ни­ем ожидав­ше­му его, и, когда один из три­бу­нов вывел его к тол­пе, он про­сил дать ему кон­суль­ство, воз­во­дя на Метел­ла мно­же­ство обви­не­ний и обе­щая захва­тить Югур­ту живым или мерт­вым. Избран­ный кон­су­лом при все­об­щем лико­ва­нии, Марий тот­час про­вел набор, вопре­ки зако­ну и обы­чаю запи­сав в вой­ско мно­го неиму­щих и рабов, кото­рых все преж­ние пол­ко­вод­цы не допус­ка­ли в леги­о­ны, дове­ряя ору­жие, слов­но некую цен­ность, толь­ко достой­ным - тем, чье иму­ще­ство как бы слу­жи­ло надеж­ным зало­гом. Но боль­ше все­го наре­ка­ний вызва­ли не дей­ст­вия Мария, а его высо­ко­мер­ные, пол­ные дер­зо­сти речи, оскорб­ляв­шие самых знат­ных рим­лян: он гово­рил, что кон­суль­ство - это тро­фей, с бою взя­тый им у изне­жен­ной зна­ти и бога­чей, или что он может похва­стать­ся перед наро­дом сво­и­ми соб­ст­вен­ны­ми рана­ми, а не памят­ни­ка­ми умер­ших и чужи­ми изо­бра­же­ни­я­ми . Неод­но­крат­но, упо­мя­нув неудач­ли­вых пол­ко­вод­цев - Бес­тию или Аль­би­на, отпрыс­ков знат­ных семейств, но людей нево­ин­ст­вен­ных и по неопыт­но­сти тер­пев­ших в Афри­ке пора­же­ния, Марий спра­ши­вал у окру­жаю­щих, неуже­ли пред­ки этих вое­на­чаль­ни­ков, заво­е­вав­шие сла­ву не знат­но­стью про­ис­хож­де­ния, а доб­ле­стью и подви­га­ми, не пред­по­чли бы иметь таких потом­ков, как он. Все это он гово­рил не ради пусто­го бахваль­ства, не с тем, чтобы пона­прас­ну вызвать нена­висть к себе сре­ди пер­вых в Риме людей: народ, при­вык­ший звон­ко­стью речей изме­рять вели­чие духа, лико­вал, слы­ша хулу сена­ту, и пре­воз­но­сил Мария, этим побуж­дая его в уго­ду про­сто­на­ро­дью не щадить луч­ших граж­дан.

30. За эту услу­гу Сатур­ни­на Марий дол­жен был закрыть гла­за на то, что тот дошел до пре­де­ла в сво­ей наг­ло­сти и при­об­рел огром­ную власть; так неза­мет­но для себя Марий при­чи­нил Риму страш­ное зло, допу­стив, чтобы три­бун, гро­зя ору­жи­ем и убий­ства­ми, откры­то стре­мил­ся к государ­ст­вен­но­му пере­во­роту и тиран­нии. Сты­дясь зна­ти и угож­дая чер­ни, Марий совер­шил совсем уже бес­чест­ный и низ­кий посту­пок. Когда ночью к нему при­шли пер­вые люди в государ­стве и ста­ли убеж­дать его рас­пра­вить­ся с Сатур­ни­ном, Марий тай­ком от них впу­стил через дру­гую дверь само­го Сатур­ни­на и, солгав, что стра­да­ет рас­строй­ст­вом желуд­ка, под этим пред­ло­гом бегал через весь дом то к одним, то к дру­го­му, под­за­до­ри­вая и под­стре­кая обе сто­ро­ны друг про­тив дру­га. Когда же и сена­то­ры, и всад­ни­ки устро­и­ли сход­ку, него­дуя про­тив мятеж­ни­ков, Марий вывел на форум воору­жен­ных вои­нов , загнал сто­рон­ни­ков Сатур­ни­на на Капи­то­лий и, пере­ре­зав водо­про­вод, взял их измо­ром: осла­бев от жаж­ды, они при­зва­ли Мария и сда­лись, полу­чив от име­ни государ­ства заве­ре­ния в лич­ной непри­кос­но­вен­но­сти. Он делал все, чтобы их спа­сти, но ничем не мог помочь, и едва они спу­сти­лись на форум, как их тот­час же уби­ли. С это­го вре­ме­ни Марий стал нена­ви­стен не толь­ко зна­ти, но и про­сто­му наро­ду, и пото­му, несмот­ря на свою гром­кую сла­ву, он, опа­са­ясь неуда­чи, даже не при­нял уча­стия в цен­зор­ских выбо­рах, допу­стив, чтобы избра­ли менее извест­ных лиц, сам же лице­мер­но гово­рил, что не хочет навле­кать на себя нена­висть мно­же­ства людей, суро­во рас­сле­дуя их жизнь и нра­вы.

31. Когда было вне­се­но пред­ло­же­ние вер­нуть Метел­ла из изгна­ния, Марий сло­вом и делом ста­рал­ся поме­шать это­му, но ниче­го не добил­ся; после того, как народ охот­но при­нял это реше­ние, он, будучи не в силах пере­не­сти воз­вра­ще­ние Метел­ла, отплыл в Кап­па­до­кию и Гала­тию под тем пред­ло­гом, что по обе­ту дол­жен при­не­сти жерт­вы Мате­ри богов, в дей­ст­ви­тель­но­сти же имея дру­гую при­чи­ну для путе­ше­ст­вия, мно­гим неиз­вест­ную. Дело в том, что Марий, по при­ро­де неспо­соб­ный к мир­ной граж­дан­ской дея­тель­но­сти и достиг­ший вели­чия бла­го­да­ря вой­нам, пола­гал, буд­то в празд­но­сти и спо­кой­ст­вии его власть и сла­ва посте­пен­но увяда­ют. Ища воз­мож­но­стей для новых подви­гов, он наде­ял­ся, что если ему удаст­ся воз­му­тить царей и под­стрек­нуть Мит­рида­та к войне, кото­рую, как все подо­зре­ва­ли, тот дав­но уже замыш­лял, то его выбе­рут пол­ко­вод­цем и он напол­нит Рим сла­вой новых три­ум­фов, а свой дом - пон­тий­ской добы­чей и цар­ски­ми богат­ства­ми. Поэто­му, хотя Мит­ридат при­нял его любез­но и почти­тель­но, Марий не смяг­чил­ся и не стал уступ­чи­вее, но ска­зал царю: « Либо поста­рай­ся нако­пить боль­ше сил, чем у рим­лян, либо мол­чи и делай, что тебе при­ка­зы­ва­ют» , - и этим поверг в страх Мит­рида­та, часто слы­шав­ше­го язык рим­лян, но впер­вые узнав­ше­го, како­ва быва­ет откро­вен­ность их речей.

32. Вер­нув­шись в Рим, Марий постро­ил дом непо­да­ле­ку от фору­ма, не желая, по его соб­ст­вен­ным сло­вам, затруд­нять даль­ней доро­гой при­хо­див­ших почтить его, а на самом деле пола­гая, что к нему при­хо­дит мень­ше наро­ду, чем к дру­гим знат­ным рим­ля­нам, лишь из-за уда­лен­но­сти его жили­ща. В дей­ст­ви­тель­но­сти же дело было не в этом. Усту­пая дру­гим в любез­ном обхож­де­нии и во вли­я­нии на дела государ­ства, Марий жил теперь в пре­не­бре­же­нии, подоб­ный орудию вой­ны во вре­мя мира. Никто из тех, кто пре­вос­хо­дил его сла­вой, не застав­лял его так стра­дать и тер­зать­ся, как Сул­ла, кото­рый при­об­рел могу­ще­ство, исполь­зуя нена­висть зна­ти к Марию, и сде­лал враж­ду с ним осно­вой сво­е­го воз­вы­ше­ния. Когда же нуми­ди­ец Бокх, объ­яв­лен­ный союз­ни­ком рим­ско­го наро­да, воз­двиг на Капи­то­лии ста­туи Победы, несу­щей тро­феи, а рядом с ними - золо­тое изо­бра­же­ние Югур­ты, переда­ва­е­мо­го им Сул­ле, Марий, уязв­лен­ный в сво­ем често­лю­бии и раз­гне­ван­ный тем, что Сул­ла при­пи­сы­ва­ет себе его подви­ги, гото­вил­ся силой сбро­сить дары Бок­ха. Сул­ла вос­про­ти­вил­ся это­му, и рас­пря уже гото­ва была вспых­нуть, но ее пре­сек­ла Союз­ни­че­ская вой­на, неожидан­но обру­шив­ша­я­ся на Рим. Самые мно­го­чис­лен­ные и воин­ст­вен­ные из ита­лий­ских наро­дов вос­ста­ли про­тив Рима и едва не низ­верг­ли его вла­ды­че­ство, ибо были силь­ны не толь­ко людь­ми и ору­жи­ем, но и талан­том пол­ко­вод­цев, кото­рые не усту­па­ли рим­ля­нам ни отва­гой, ни опыт­но­стью. 33. Эта вой­на, с ее бед­ст­ви­я­ми и пре­врат­но­стя­ми судь­бы, настоль­ко же уве­ли­чи­ла сла­ву Сул­лы, насколь­ко отня­ла ее у Мария. Ибо он стал мед­ли­те­лен в наступ­ле­нии, все­гда был полон робо­сти и коле­ба­ний, то ли пото­му, что ста­рость уга­си­ла в нем преж­ний пыл и реши­тель­ность (ему было уже боль­ше шести­де­ся­ти пяти лет), то ли пото­му, что, стра­дая болез­нью нер­вов и осла­бев телом, он, по соб­ст­вен­но­му при­зна­нию, лишь из бояз­ни позо­ра нес непо­силь­ное для него бре­мя вой­ны. И все же он одер­жал боль­шую победу , истре­бив шесть тысяч вра­же­ских вои­нов, и при этом его вой­ско было неуяз­ви­мым для вра­гов, пото­му что он остал­ся на месте, когда они окру­жи­ли его рвом, и не под­дал­ся гне­ву, когда они вызы­ва­ли его на бой и насме­ха­лись над ним. Рас­ска­зы­ва­ют, что Пом­пе­дий Силон, поль­зо­вав­ший­ся сре­ди ита­лий­цев наи­боль­шей вла­стью и вли­я­ни­ем, ска­зал ему: « Если ты вели­кий пол­ко­во­дец, Марий, вый­ди и сра­зись со мной» ; на это Марий отве­тил: « Если сам ты вели­кий пол­ко­во­дец, то заставь меня сра­зить­ся с тобой про­тив моей воли» . В дру­гой раз, когда неосмот­ри­тель­ность вра­гов созда­ла удоб­ный слу­чай напасть на них, а рим­ляне настоль­ко оро­бе­ли, что обе сто­ро­ны ста­ли отсту­пать, Марий, созвав сво­их сол­дат на сход­ку, ска­зал им: « Затруд­ня­юсь решить, кто более трус­лив - наши про­тив­ни­ки или мы: ни они не реши­лись взгля­нуть нам в спи­ну, ни мы им в заты­лок» . Одна­ко, в кон­це кон­цов, по при­чине телес­ной немо­щи и болез­ни он сло­жил с себя обя­зан­но­сти пол­ко­во­д­ца.

34. Когда вой­на в Ита­лии бли­зи­лась к кон­цу и мно­гие в Риме ста­ли искать рас­по­ло­же­ния наро­да, чтобы полу­чить коман­до­ва­ние в войне с Мит­рида­том, народ­ный три­бун Суль­пи­ций, чело­век крайне дерз­кий, совер­шен­но неожидан­но для сограж­дан вывел Мария на форум и пред­ло­жил облечь его кон­суль­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми и отпра­вить пол­ко­вод­цем про­тив Мит­рида­та. Народ разде­лил­ся: одни хоте­ли избрать Мария, дру­гие при­зы­ва­ли Сул­лу, а Мария посы­ла­ли в Байи горя­чи­ми ван­на­ми лечить тело, изну­рен­ное, как он сам гово­рил, ста­ро­стью и рев­ма­тиз­мом. Там, воз­ле Мизен, у Мария был вели­ко­леп­ный дом, пред­на­зна­чен­ный для жиз­ни куда более изне­жен­ной и рос­кош­ной, чем подо­ба­ло чело­ве­ку, про­шед­ше­му столь­ко войн и похо­дов. Рас­ска­зы­ва­ют, что Кор­не­лия купи­ла его за семь­де­сят пять тысяч, а спу­стя недол­гое вре­мя Луций Лукулл запла­тил за него два с поло­ви­ною мил­ли­о­на - так быст­ро под­ня­лась цена и воз­рос­ла страсть к рос­ко­ши. Тем не менее Марий, из често­лю­бия упря­мо не желая при­зна­вать себя ста­рым и сла­бым, еже­днев­но при­хо­дил на Поле и упраж­нял­ся вме­сте с юно­ша­ми, пока­зы­вая, как лег­ко он вла­де­ет ору­жи­ем и как креп­ко сидит в сед­ле, несмот­ря на ста­рость, сде­лав­шую его тело непо­во­рот­ли­вым, груз­ным и туч­ным. Неко­то­рым нра­вил­ся его образ дей­ст­вий, и они охот­но при­хо­ди­ли смот­реть, как често­лю­би­во состя­за­ет­ся он с моло­ды­ми, но достой­ные граж­дане при виде подоб­ных заня­тий жале­ли это­го жад­но­го до сла­вы чело­ве­ка, кото­рый, став бога­тым из бед­но­го и вели­ким из ничтож­но­го, не веда­ет, что и его сча­стью поло­жен пре­дел, не доволь­ст­ву­ет­ся созер­ца­ни­ем достиг­ну­тых благ и спо­кой­ным обла­да­ни­ем ими, но после столь­ких слав­ных три­ум­фов, на склоне лет стре­мит­ся, точ­но без­вест­ный бед­няк, в Кап­па­до­кию и к Эвк­син­ско­му Пон­ту сра­жать­ся с Архе­ла­ем и Неопто­ле­мом, сатра­па­ми Мит­рида­та. Что же каса­ет­ся оправ­да­ний Мария, утвер­ждав­ше­го, буд­то он хочет сам зака­лить и обу­чить в похо­де сына, то они каза­лись совер­шен­но неле­пы­ми.

35. Такие рас­при разди­ра­ли Рим, дав­но уже боль­ной изнут­ри, когда Марий, на общую поги­бель, нашел себе пре­вос­ход­ное орудие - дер­зость Суль­пи­ция, кото­рый вос­хи­щал­ся Сатур­ни­ном и во всем под­ра­жал ему, упре­кая лишь за нере­ши­тель­ность и мед­ли­тель­ность. Сам же Суль­пи­ций не мед­лил: окру­жив себя, слов­но тело­хра­ни­те­ля­ми, шестью­ста­ми граж­да­на­ми из всад­ни­че­ско­го сосло­вия, кото­рых он име­но­вал анти­се­на­том, он с ору­жи­ем в руках напал в Народ­ном собра­нии на кон­су­лов , и когда один из них бежал с фору­ма, мятеж­ни­ки захва­ти­ли и уби­ли его сына. Сул­ла же, за кото­рым гна­лись вра­ги, про­бе­гая мимо дома Мария, неожидан­но для всех ворвал­ся в него и скрыл­ся от про­мчав­ших­ся даль­ше пре­сле­до­ва­те­лей; рас­ска­зы­ва­ют, что сам Марий выпу­стил его невреди­мым через дру­гую дверь, и так Сул­ла про­брал­ся к вой­ску . Но Сул­ла в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях гово­рит, что не сам он при­бе­жал к Марию, а был отведен туда, чтобы обсудить поста­нов­ле­ния, кото­рые Суль­пи­ций вынуж­дал его при­нять про­тив воли: мятеж­ни­ки окру­жи­ли его с обна­жен­ны­ми меча­ми и заста­ви­ли пой­ти в дом Мария, после чего он вер­нул­ся на форум и отме­нил, как они тре­бо­ва­ли, непри­сут­ст­вен­ные дни. Вышед­ший победи­те­лем Суль­пи­ций добил­ся избра­ния Мария, кото­рый стал гото­вить­ся к похо­ду и отпра­вил двух лега­тов при­нять вой­ско у Сул­лы. Тот, воз­му­тив вои­нов (у него было боль­ше трид­ца­ти пяти тысяч тяже­ло воору­жен­ных пехо­тин­цев), повел их на Рим. А лега­тов, послан­ных Мари­ем, сол­да­ты умерт­ви­ли. Марий в Риме так­же убил мно­же­ство сто­рон­ни­ков Сул­лы и объ­явил, что даст сво­бо­ду рабам, кото­рые вый­дут сра­жать­ся за него, одна­ко, как рас­ска­зы­ва­ют, к нему при­со­еди­ни­лось все­го трое. Когда же в город ворвал­ся Сул­ла, Марий после недол­го­го сопро­тив­ле­ния был раз­гром­лен и бежал. Едва он был выбит из горо­да, все, кто был с ним, рас­се­я­лись а сам Марий с наступ­ле­ни­ем ночи добрал­ся до Соло­ния, одно­го из сво­их име­ний. Послав сына в рас­по­ло­жен­ные непо­да­ле­ку вла­де­ния сво­е­го зятя Муция за необ­хо­ди­мы­ми при­па­са­ми, он отпра­вил­ся в Остию, где один из его дру­зей, Нуме­рий, сна­рядил для него корабль, и отплыл вме­сте со сво­им пасын­ком Гра­ни­ем. А юно­ша, явив­шись во вла­де­ния Муция и соби­рая там все необ­хо­ди­мое, не избе­жал встре­чи с вра­гом, ибо, дви­жи­мые подо­зре­ни­ем, они на рас­све­те при­сла­ли туда всад­ни­ков. Одна­ко упра­ви­тель име­ния, изда­ли увидев их, спря­тал Мария-млад­ше­го в теле­ге, гру­жен­ной боба­ми, и, запряг­ши в нее быков, выехал навстре­чу всад­ни­кам и погнал повоз­ку в город. Так Марий был достав­лен в дом сво­ей жены, откуда, взяв все необ­хо­ди­мое, он ночью добрал­ся до моря и, сев на корабль, плыв­ший в Афри­ку, пере­пра­вил­ся туда.

36. Меж­ду тем Марий-стар­ший плыл с попут­ным вет­ром вдоль бере­гов Ита­лии, при­чем, боясь одно­го из сво­их вра­гов - неко­е­го Геми­ния, тарра­цин­ско­го граж­да­ни­на, он про­сил мат­ро­сов не захо­дить в Тарра­ци­ну. Те охот­но пови­но­ва­лись бы ему, но ветер пере­ме­нил­ся и подул с моря, под­няв боль­шие вол­ны, так что, каза­лось, корабль не выдер­жит бури, и сам Марий чув­ст­во­вал себя пло­хо, стра­дая мор­ской болез­нью. С трудом достиг­ли они суши воз­ле Цир­цей; буря ста­но­ви­лась силь­нее, съест­ные при­па­сы ста­ли под­хо­дить к кон­цу, мат­ро­сы без цели бро­ди­ли по бере­гу и, как все­гда быва­ет в боль­ших затруд­не­ни­ях, спе­ша уйти от уже постиг­ших их бед, как от самых тяже­лых, воз­ла­га­ли надеж­ды на неве­до­мое буду­щее. А ведь им была враж­деб­на зем­ля, враж­деб­но и море, страш­но было встре­тить­ся с людь­ми, но страш­но и не встре­тить­ся - из-за нуж­ды в самом необ­хо­ди­мом. Вече­ром им попа­лось навстре­чу несколь­ко пас­ту­хов, кото­рые ниче­го не мог­ли им дать, но, узнав Мария, сооб­щи­ли, что совсем недав­но виде­ли на этом месте мно­же­ство разыс­ки­вав­ших его всад­ни­ков и сове­то­ва­ли ему поско­рее бежать. Одна­ко спут­ни­ки Мария совсем осла­бе­ли от голо­да, он очу­тил­ся в без­вы­ход­ном поло­же­нии, и вот, свер­нув с доро­ги, он зашел поглуб­же в лес и кое-как про­вел там ночь. На сле­ду­ю­щий день, гони­мый нуж­дой, еще раз напряг­ши свои силы, преж­де чем они совсем иссяк­нут, он вышел на берег и, обо­д­ряя сво­их спут­ни­ков, убеж­дал их не терять послед­ней надеж­ды, кото­рую он сам хра­нит, веря дав­не­му пред­ска­за­нию. Ибо еще совсем моло­дым чело­ве­ком, живя в деревне, он одна­жды полою пла­ща под­хва­тил падаю­щее орли­ное гнездо с семью птен­ца­ми, и когда роди­те­ли, увидев это, уди­ви­лись и обра­ти­лись к гада­те­лям, те отве­ча­ли, что он станет слав­ней­шим из смерт­ных и непре­мен­но семь раз полу­чит выс­шую власть. Одни утвер­жда­ют, что такой слу­чай дей­ст­ви­тель­но про­изо­шел с Мари­ем, дру­гие - что вся эта исто­рия совер­шен­но бас­но­слов­на, а запи­са­ли ее, пове­рив Марию, люди, кото­рые в тот день или поз­же, во вре­мя его изгна­ния, слы­ша­ли ее. Дело в том, что орел про­из­во­дит на свет не более двух птен­цов; поэто­му и Мусей солгал, гово­рят они, напи­сав, что орел три яйца кла­дет, выси­жи­ва­ет двух птен­цов, пита­ет одно­го. Одна­ко все схо­дят­ся на том, что во вре­мя бег­ства в самых труд­ных поло­же­ни­ях Марий часто гово­рил, что достигнет седь­мо­го кон­суль­ства.

37. Не дое­хав все­го два­дца­ти ста­ди­ев до ита­лий­ско­го горо­да Мин­тур­ны, они заме­ти­ли, что за ними гонит­ся отряд всад­ни­ков, а по морю, к сча­стью, плы­вут два гру­зо­вых суд­на. Бег­ле­цы что было мочи рину­лись к морю, бро­си­лись в воду и под­плы­ли к кораб­лям. Гра­ний взо­брал­ся на один из них и был достав­лен на рас­по­ло­жен­ный напро­тив ост­ров, име­ну­е­мый Эна­ри­ей, а само­го Мария, груз­но­го и непо­во­рот­ли­во­го, двое рабов с трудом под­дер­жи­ва­ли на поверх­но­сти моря и под­ня­ли на дру­гой корабль. Тем вре­ме­нем всад­ни­ки достиг­ли бере­га и потре­бо­ва­ли, чтобы море­хо­ды либо при­ста­ли, либо сбро­си­ли Мария в воду и плы­ли куда угод­но. Марий при­нял­ся со сле­за­ми молить судо­вла­дель­цев, и те, хотя и коле­ба­лись неко­то­рое вре­мя, не зная, к чему скло­нить­ся, все же отве­ти­ли всад­ни­кам, что не выда­дут его. Когда всад­ни­ки в гне­ве уда­ли­лись, судо­вла­дель­цы тот­час пере­ме­ни­ли реше­ние, напра­ви­лись к зем­ле и, бро­сив якорь воз­ле боло­ти­сто­го устья реки Лирис, пред­ло­жи­ли Марию вый­ти на сушу, чтобы под­кре­пить­ся там пищей и дать покой изну­рен­но­му телу, пока не поду­ет попут­ный ветер, - поду­ет же он тогда, когда ветер с моря в обыч­ный час уля­жет­ся, а ток возду­ха, испус­ка­е­мый боло­том, станет доста­точ­но силь­ным. Марий, пове­рив им, так и посту­пил, мат­ро­сы выса­ди­ли его на сушу, и он лег на тра­ву, не подо­зре­вая, что его ждет. А море­хо­ды поско­рее взо­шли на корабль, под­ня­ли якорь и бежа­ли, пола­гая, что выдать Мария бес­чест­но, а спа­сать его опас­но. Все­ми поки­ну­тый, оди­но­кий, Марий дол­гое вре­мя без­молв­но лежал на бере­гу, потом едва-едва под­нял­ся и с трудом побрел по без­до­ро­жью. Пере­брав­шись через глу­бо­кие топи и рвы, пол­ные водой и гря­зью, он набрел на хижи­ну ста­ро­го рыба­ка; столк­нув­шись с ним, Марий стал молить его помочь и спа­сти чело­ве­ка, кото­рый, если теперь ему удаст­ся скрыть­ся, воздаст бла­го­дар­но­стью, пре­вос­хо­дя­щей все ожида­ния. Ста­рик, то ли рань­ше встре­чав­ший Мария, то ли по виду при­знав­ший в нем чело­ве­ка неза­у­ряд­но­го, ска­зал, что если гость нуж­да­ет­ся в отды­хе, то ему подой­дет и этот шалаш, если же он ски­та­ет­ся, спа­са­ясь бег­ст­вом, то мож­но скрыть его в более без­опас­ном месте. Об этом Марий и попро­сил его, и ста­рик, отведя его в боло­то, велел спря­тать­ся в тес­ной пеще­ре непо­да­ле­ку от реки, а сам собрал и набро­сал свер­ху трост­ни­ка, лег­ких трав и веток, под кото­ры­ми Марий мог лежать без вся­ко­го вреда. 38. Спу­стя недол­гое вре­мя к нему донес­лись со сто­ро­ны хижи­ны шум и кри­ки. Геми­ний из Тарра­ци­ны разо­слал мно­же­ство людей в пого­ню за Мари­ем, неко­то­рые из них, слу­чай­но ока­зав­шись воз­ле хижи­ны, ста­ли пугать ста­ри­ка и кри­чать, что он при­нял и укрыл вра­га рим­ско­го наро­да. Тогда Марий под­нял­ся, раздел­ся и бро­сил­ся в густую, или­стую воду болота. Но и это не помог­ло ему скрыть­ся: пре­сле­до­ва­те­ли выта­щи­ли его из топи и, как он был, голо­го, покры­то­го гря­зью отве­ли в Мин­тур­ны и переда­ли вла­стям. По горо­дам уже объ­яви­ли, что над­ле­жит всем наро­дом искать Мария, а изло­вив, убить. И все же вла­сти реши­ли спер­ва посо­ве­щать­ся, а Мария поме­сти­ли в дом некой Фан­нии, жен­щи­ны, у кото­рой, каза­лось, дав­но уже были при­чи­ны отно­сить­ся к нему враж­деб­но. Дело в том, что Фан­ния, раз­ведясь со сво­им мужем Тин­ни­ем, потре­бо­ва­ла воз­вра­та при­да­но­го, весь­ма бога­то­го, он же обви­нил ее в пре­лю­бо­де­я­нии . Судьей был Марий во вре­мя сво­е­го шесто­го кон­суль­ства. Когда после раз­бо­ра дела ста­ло ясно, что Фан­ния вела жизнь рас­пут­ную, а муж, хотя и знал об этом, все же взял ее в жены и дол­го жил с ней в бра­ке, Марий осудил обо­их: Тин­нию он велел вер­нуть при­да­ное, а жен­щи­ну в знак бес­че­стия при­го­во­рил к штра­фу в четы­ре мед­ных моне­ты . Несмот­ря на это, Фан­ния не выка­за­ла обыч­ных чувств оскорб­лен­ной жен­щи­ны, но, едва увидев Мария, дале­кая от вся­ко­го зло­па­мят­ства, помог­ла ему, насколь­ко это было в ее силах, и обо­д­ри­ла его. А он побла­го­да­рил ее и ска­зал, что не теря­ет муже­ства, ибо ему было хоро­шее пред­зна­ме­но­ва­ние: когда его вели к дому Фан­нии и уже отво­ри­ли ворота, со дво­ра выбе­жал, чтобы напить­ся из про­те­кав­ше­го побли­зо­сти источ­ни­ка, осел, кото­рый весе­ло и лука­во взгля­нув на Мария, спер­ва оста­но­вил­ся про­тив него, потом прон­зи­тель­но закри­чал и запры­гал от радо­сти. Из это­го Марий заклю­чил, что боже­ство ука­зы­ва­ет ему на спа­се­ние, кото­рое при­дет ско­рее с моря, чем с суши, ибо осел, не при­тро­нув­шись к сухо­му кор­му, побе­жал пря­мо к воде. Побе­седо­вав так с Фан­ни­ей, Марий лег отдох­нуть, велев при­крыть две­ри дома.

39. Посо­ве­щав­шись, долж­ност­ные лица и чле­ны сове­та Мин­турн реши­ли немед­ля умерт­вить Мария. Одна­ко никто из граж­дан не хотел взять это на себя, лишь один сол­дат кон­ни­цы, родом галл или кимвр (исто­ри­ки сооб­ща­ют и то и дру­гое), вошел к нему с мечом. В той части дома, где лежал Марий, было мало све­та, и в полу­тьме сол­да­ту пока­за­лось, буд­то гла­за Мария горят ярким огнем, а из густой тени его оклик­нул гром­кий голос: « Неуже­ли ты дерз­нешь убить Гая Мария?» Вар­вар тот­час убе­жал, бро­сив по пути меч, и в две­рях заво­пил: « Я не могу убить Гая Мария!» Всех граж­дан обу­ял ужас, ему на сме­ну при­шли жалость и рас­ка­я­ние в без­за­кон­ном реше­нии, кото­рое они при­ня­ли, поза­быв о бла­го­дар­но­сти спа­си­те­лю Ита­лии, не помочь кото­ро­му - тяж­кое пре­ступ­ле­ние. « Пусть бег­лец идет куда угод­но и в дру­гом месте пре­тер­пит все, что ему суж­де­но. А мы долж­ны молить­ся, чтобы боги не пока­ра­ли нас за то, что мы изго­ня­ем из горо­да Мария, наго­го и пре­сле­ду­е­мо­го» . С таки­ми мыс­ля­ми все долж­ност­ные лица вме­сте вошли к Марию и, окру­жив его, отве­ли к морю. Хотя каж­дый готов был чем-нибудь услу­жить ему и все очень спе­ши­ли, по пути все же вышла задерж­ка. Дело в том, что доро­гу к морю пре­граж­да­ла посвя­щен­ная Мари­ке роща, кото­рую там чти­ли, как свя­ты­ню, и забо­ти­лись, чтобы ничто вне­сен­ное в нее не выно­си­лось обрат­но. Чтобы обой­ти ее кру­гом, нуж­но было потра­тить мно­го вре­ме­ни, и тогда один из ста­рей­ших про­во­жа­тых вскри­чал, что ни одна доро­га не запо­вед­на, если по ней идет к спа­се­нию Марий, пер­вым взял на пле­чи часть покла­жи, кото­рую нес­ли на корабль, и про­шел через рощу. 40. Доб­рая воля спут­ни­ков помог­ла быст­ро собрать все необ­хо­ди­мое, некий Белей пре­до­ста­вил Марию суд­но, а потом, изо­бра­зив все эти собы­тия на кар­тине, посвя­тил ее в храм.

Взой­дя на корабль, Марий отча­лил и, по счаст­ли­вой слу­чай­но­сти, попут­ный ветер при­вел его на ост­ров Эна­рию, где он нашел Гра­ния и осталь­ных дру­зей, с кото­ры­ми отплыл в Афри­ку. Из-за недо­стат­ка воды Марий со спут­ни­ка­ми вынуж­ден был при­стать в Сици­лии близ Эри­ка. Эти места охра­ня­лись рим­ским кве­сто­ром, кото­рый едва не захва­тил выса­див­ше­го­ся на берег Мария и убил шест­на­дцать чело­век, послан­ных им за водой. Марий поско­рее отча­лил и пере­пра­вил­ся на ост­ров Менинг, где впер­вые узнал, что его сын спас­ся вме­сте с Цете­гом и теперь дер­жит путь к Гием­пса­лу, царю нуми­дий­цев, про­сить у него помо­щи. Обод­рен­ный эти­ми изве­сти­я­ми, Марий отва­жил­ся пере­плыть с ост­ро­ва на Кар­фа­ген­скую зем­лю. Намест­ни­ком Афри­ки был тогда быв­ший пре­тор Секс­ти­лий, чело­век, кото­ро­му Марий не сде­лал ни зла, ни добра и от кото­ро­го ожидал сочув­ст­вия и под­держ­ки. Одна­ко, едва Марий с немно­ги­ми спут­ни­ка­ми сошел на берег, его встре­тил посла­нец намест­ни­ка и ска­зал: « Пре­тор Секс­ти­лий запре­ща­ет тебе, Марий, выса­жи­вать­ся в Афри­ке, а ина­че он встанет на защи­ту поста­нов­ле­ний сена­та и посту­пит с тобой, как с вра­гом рим­ско­го наро­да» . Услы­шав это, Марий был так удру­чен и опе­ча­лен, что не мог вымол­вить ни сло­ва и дол­го мол­чал, мрач­но глядя на вест­ни­ка. Когда же тот спро­сил, что передать пре­то­ру, Марий отве­тил с гром­ким сто­ном: « Воз­ве­сти ему, что ты видел, как изгнан­ник Марий сидит на раз­ва­ли­нах Кар­фа­ге­на» . Так в назида­ние намест­ни­ку он удач­но срав­нил участь это­го горо­да с пре­врат­но­стя­ми сво­ей судь­бы.

Меж­ду тем Гием­псал, царь нуми­дий­ский, не зная, на что решить­ся, с поче­том при­нял Мария-млад­ше­го и его спут­ни­ков, но вся­кий раз, как они соби­ра­лись уез­жать, удер­жи­вал их под каким-либо пред­ло­гом, и было ясно, что все эти отсроч­ки нуж­ны ему для недоб­ро­го дела. Одна­ко на помощь при­шел слу­чай. Марий-млад­ший был очень кра­сив, и одну из цар­ских налож­ниц весь­ма огор­ча­ла его неза­слу­жен­но тяж­кая судь­ба; эта жалость яви­лась нача­лом и при­чи­ной люб­ви. Марий спер­ва отверг влюб­лен­ную, но потом, видя, что дру­го­го пути к бег­ству нет и что влюб­лен­ной дви­жет чув­ство более глу­бо­кое, чем бес­стыд­ная жаж­да наслаж­де­ний, он при­нял ее любовь и с помо­щью этой жен­щи­ны бежал вме­сте с дру­зья­ми и при­был к отцу. После пер­вых при­вет­ст­вий оба пошли вдоль моря и увиде­ли деру­щих­ся скор­пи­о­нов, и Марию это пока­за­лось дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем. Тот­час же взой­дя на рыба­чье суд­но, они пере­пра­ви­лись на Кер­ки­ну, ост­ров, лежа­щий вбли­зи мате­ри­ка, и едва успе­ли отча­лить, как увиде­ли всад­ни­ков, послан­ных царем вдо­гон­ку и явив­ших­ся на то место, с кото­ро­го они толь­ко что отплы­ли. Так Марий избег еще одной опас­но­сти, ничуть не мень­шей, чем все про­чие.

41. Из Ита­лии ста­ли дохо­дить слу­хи, что Сул­ла отпра­вил­ся из Рима в Бео­тию вое­вать с пол­ко­во­д­ца­ми Мит­рида­та, а меж­ду кон­су­ла­ми пошли раздо­ры, окон­чив­ши­е­ся воору­жен­ной борь­бой. В бит­ве Окта­вий одер­жал верх и изгнал Цин­ну, стре­мив­ше­го­ся к тиран­нии, и вме­сто него поста­вил кон­су­лом Кор­не­лия Меру­лу; Цин­на же тот­час пошел на них вой­ной, набрав вой­ско в Ита­лии. Марий, узнав об этом, решил немед­лен­но плыть на роди­ну. Взяв из Афри­ки неболь­шое чис­ло мав­ри­тан­ских всад­ни­ков, а так­же бег­ле­цов, явив­ших­ся к нему из Ита­лии (тех и дру­гих вме­сте было не более тыся­чи), Марий отплыл и при­был в этрус­ский город Тела­мон, где объ­явил, что даст сво­бо­ду рабам, а так­же убедил при­со­еди­нить­ся к нему самых моло­дых и креп­ких из сво­бод­ных пас­ту­хов и зем­ледель­цев, кото­рые сбе­жа­лись к морю, при­вле­чен­ные его сла­вой. Так за несколь­ко дней он собрал боль­шой отряд, кото­рым запол­нил сорок кораб­лей. Зная, что Окта­вий - чело­век бла­го­род­ный, желаю­щий пра­вить закон­ным обра­зом, а Цин­на нахо­дит­ся у Сул­лы под подо­зре­ни­ем и настро­ен враж­деб­но к уста­нов­лен­ным им поряд­кам, Марий решил при­со­еди­нить­ся с вой­ском к Цинне и послал изве­стие, что готов под­чи­нять­ся ему, как кон­су­лу. Цин­на согла­сил­ся и, назна­чив Мария про­кон­су­лом, отпра­вил ему фас­ции и про­чие зна­ки вла­сти, но Марий заявил, что в его уча­сти не подо­ба­ет при­ни­мать их, и, оде­тый в гряз­ное пла­тье, не стри­жен­ный со дня изгна­ния, он, несмот­ря на свои семь­де­сят с лиш­ним лет, пеш­ком отпра­вил­ся к Цинне, желая вызвать состра­да­ние. Но к жало­сти при­ме­ши­вал­ся ужас, кото­рый он все­гда вну­шал сво­им видом: и в уни­же­нии вид­но было, что дух его не толь­ко не слом­лен, но еще более оже­сто­чен пере­ме­ной судь­бы. 42. Поздо­ро­вав­шись с Цин­ной и обра­тив­шись с при­вет­ст­ви­ем к сол­да­там, Марий немед­ля взял­ся за дело, и все сра­зу же пошло по-ино­му.

Преж­де все­го его кораб­ли отре­за­ли под­воз хле­ба и, гра­бя куп­цов, он сде­лал­ся хозя­и­ном всех това­ров. Затем он напал с моря на при­бреж­ные горо­да и захва­тил их. Нако­нец, с помо­щью пре­да­тель­ства он взял самоё Остию, раз­гра­бил ее, убив мно­же­ство людей, а затем пере­го­ро­дил мостом Тибр и пол­но­стью отре­зал путь тем, кто вез с моря при­па­сы для его вра­гов. После это­го он подо­шел с вой­ском к Риму и занял холм, име­ну­е­мый Яни­ку­лом. Окта­вий вредил делу не столь­ко сво­ей неопыт­но­стью, сколь­ко стрем­ле­ни­ем все­гда соблюдать закон­ность, ради кото­рой он упус­кал все, что мог­ло при­не­сти поль­зу: напри­мер, мно­гие сове­то­ва­ли ему при­звать рабов, пообе­щав им сво­бо­ду, но он отка­зал­ся, заявив, что не отдаст рабам роди­ну, доступ в кото­рую во имя защи­ты зако­нов он воз­бра­ня­ет Гаю Марию. Когда в Рим при­был Метелл, сын Метел­ла, быв­ше­го пол­ко­вод­цем в Афри­ке и изгнан­но­го по вине Мария, все реши­ли, что он более спо­со­бен воз­гла­вить вой­ско, чем Окта­вий, и сол­да­ты, бро­сив Окта­вия, при­шли к нему, моля взять власть и спа­сти город и уве­ряя, что под нача­лом чело­ве­ка опыт­но­го и дея­тель­но­го они будут хоро­шо сра­жать­ся и одер­жат победу. Когда же Метелл, него­дуя, при­ка­зал им воз­вра­тить­ся к кон­су­лу, они ушли к вра­гу. И Метелл, отча­яв­шись в судь­бе Рима, так­же уда­лил­ся. А Окта­вия какие-то хал­дей­ские про­ри­ца­те­ли, гада­те­ли по сивил­ли­ным кни­гам и жре­цы убеди­ли, что все будет хоро­шо, и удер­жа­ли в горо­де. Вооб­ще, кажет­ся, этот чело­век, во всех делах пре­вос­хо­див­ший бла­го­ра­зу­ми­ем про­чих рим­лян, не запят­нав­ший досто­ин­ство кон­суль­ской вла­сти бла­го­склон­но­стью к льсте­цам, вер­ный зако­нам и нра­вам пред­ков, кото­рые он соблюдал неукос­ни­тель­но, слов­но непре­ре­ка­е­мые пра­ви­ла, этот чело­век питал осо­бую сла­бость к гада­нию и боль­ше вре­ме­ни про­во­дил с шар­ла­та­на­ми и про­ри­ца­те­ля­ми, чем с людь­ми государ­ст­вен­ны­ми или пол­ко­во­д­ца­ми. Еще преж­де, чем Марий взял город, выслан­ные им впе­ред сол­да­ты ста­щи­ли кон­су­ла с воз­вы­ше­ния для ора­то­ров и зако­ло­ли; при этом, как рас­ска­зы­ва­ют, за пазу­хой у уби­то­го нашли хал­дей­ский горо­скоп. И вот что кажет­ся весь­ма стран­ным: оба зна­ме­ни­тых мужа были при­вер­же­ны к гада­нию, но Марию это при­нес­ло спа­се­ние, а Окта­вию - гибель.

43. При таком поло­же­нии дел собрав­ший­ся сенат отпра­вил к Марию и Цинне послов про­сить их вой­ти в город и поща­дить граж­дан. Цин­на, кото­рый как кон­сул при­нял послов, сидя на долж­ност­ном крес­ле, дал им мило­сти­вые отве­ты, но Марий, сто­яв­ший рядом с креслом, не про­ро­нил ни зву­ка, суро­вым выра­же­ни­ем лица и мрач­ным взглядом давая понять, что ско­ро напол­нит город рез­нею. Когда же их вой­ска под­ня­лись с места и дви­ну­лись на город, Цин­на, окру­жен­ный тело­хра­ни­те­ля­ми, вошел в Рим, а Марий оста­но­вил­ся перед ворота­ми и, при­кры­вая гнев иро­ни­ей, заявил, что он, мол, изгнан­ник и закон запре­ща­ет ему воз­врат на роди­ну, а если кто-нибудь нуж­да­ет­ся в его при­сут­ст­вии, то нуж­но новым поста­нов­ле­ни­ем отме­нить преж­нее, изгнав­шее его. Так он мед­лил, слов­но послуш­ный зако­нам граж­да­нин или слов­но ему пред­сто­я­ло вой­ти в сво­бод­ный город. Народ созва­ли на форум, но не успе­ли три или четы­ре три­бы подать голо­са, как Марий, отбро­сив при­твор­ство и все речи об изгна­нии, дви­нул­ся в город в сопро­вож­де­нии отбор­ной стра­жи из пре­дан­ных ему рабов, кото­рых он назы­вал « бар­ди­е­я­ми» . Мно­гих они уби­ли по при­ка­зу или по зна­ку Мария, а Анха­рия, сена­то­ра и быв­ше­го пре­то­ра, пова­ли­ли наземь и прон­зи­ли меча­ми толь­ко пото­му, что Марий при встре­че не отве­тил на его при­вет­ст­вие. С тех пор это ста­ло слу­жить как бы услов­ным зна­ком: всех, кому Марий не отве­чал на при­вет­ст­вие, уби­ва­ли пря­мо на ули­цах, так что даже дру­зья, под­хо­див­шие к Марию, чтобы поздо­ро­вать­ся с ним, были пол­ны смя­те­ния и стра­ха. Когда мно­же­ство граж­дан было пере­би­то, Цин­на насы­тил­ся рез­ней и смяг­чил­ся, но Марий, с каж­дым днем все боль­ше рас­па­ля­ясь гне­вом и жаж­дой кро­ви, напа­дал на всех, про­тив кого питал хоть какое-нибудь подо­зре­ние. Все ули­цы, весь город кише­ли пре­сле­до­ва­те­ля­ми, охо­тив­ши­ми­ся за теми, кто убе­гал или скры­вал­ся. В это вре­мя ста­ло ясно, что в пре­врат­но­стях судь­бы нель­зя пола­гать­ся на узы друж­бы или госте­при­им­ства: ведь лишь немно­гие не выда­ва­ли пала­чам дру­зей, искав­ших у них убе­жи­ща. Пото­му достой­ны удив­ле­ния и вос­хи­ще­ния рабы Кор­ну­та, кото­рые спря­та­ли сво­е­го гос­по­ди­на дома, а потом, пове­сив за шею одно­го из мно­го­чис­лен­ных мерт­ве­цов и надев ему на палец пер­стень, пока­за­ли его тело­хра­ни­те­лям Мария и после это­го пыш­но похо­ро­ни­ли, слов­но сво­е­го гос­по­ди­на. Никто не запо­до­зрил обма­на, и Кор­нут был тай­ком пере­ве­зен раба­ми в Гал­лию.

44. Бла­го­род­но­го дру­га нашел и ора­тор Марк Анто­ний, но все же злая судь­ба настиг­ла его. Друг этот был чело­век про­стой и бед­ный; дру­же­люб­но при­ни­мая одно­го из пер­вых рим­лян и пот­чуя его тем, что было в доме, он послал раба в бли­жай­шую лавоч­ку за вином. Когда раб стал забот­ли­во про­бо­вать куп­лен­ное и тре­бо­вать вина получ­ше, тор­го­вец спро­сил, поче­му это он поку­па­ет не моло­дое и про­стое вино, как обыч­но, а более изыс­кан­ное и доро­гое. Тот отве­чал ему пря­мо, как близ­ко­му зна­ком­цу, что хозя­ин уго­ща­ет Мар­ка Анто­ния, кото­рый пря­чет­ся у него. Тор­го­вец, чело­век нече­сти­вый и гнус­ный, едва раб ушел, поспе­шил к Марию и, введен­ный в покой, где в это вре­мя пиро­вал Марий, пообе­щал выдать Анто­ния. Рас­ска­зы­ва­ют, что Марий, услы­шав это, гром­ко закри­чал, захло­пал в ладо­ши от радо­сти и чуть было сам не вско­чил из-за сто­ла и не побе­жал к ука­зан­но­му месту, одна­ко дру­зья удер­жа­ли его, и тогда он послал Анния с сол­да­та­ми, при­ка­зав им поско­рее при­не­сти голо­ву Анто­ния. Анний остал­ся у две­рей, а сол­да­ты по лест­ни­цам влез­ли в дом и, увидев Анто­ния, ста­ли вытал­ки­вать один дру­го­го впе­ред и побуж­дать друг дру­га убить его. И, как вид­но, в речах это­го чело­ве­ка было такое оба­я­ние и пре­лесть, что, когда он заго­во­рил, моля поща­дить его, ни один из сол­дат уже не смел не толь­ко при­бли­зить­ся, но хотя бы под­нять гла­за, и все сто­я­ли, поту­пив взо­ры, и пла­ка­ли. Удив­лен­ный задерж­кой, Анний под­нял­ся в дом и, увидев, что Анто­ний дер­жит речь, а сол­да­ты слу­ша­ют, сму­щен­ные и взвол­но­ван­ные, обру­гал их, под­бе­жал к ора­то­ру и отру­бил ему голо­ву.

А Лута­ций Катул, кото­рый был кол­ле­гой Мария по кон­суль­ству и вме­сте с ним полу­чил три­умф за победу над ким­вра­ми, после того как Марий отве­тил про­сив­шим и молив­шим за него: « Он дол­жен уме­реть» , - запер­ся у себя в доме, зажег угли и задох­нул­ся в дыму.

При виде раз­бро­сан­ных по ули­цам и попи­ра­е­мых нога­ми обез­глав­лен­ных тру­пов никто уже не испы­ты­вал жало­сти, но лишь страх и тре­пет. Боль­ше все­го народ удру­ча­ли бес­чин­ства бар­ди­е­ев. Они уби­ва­ли хозя­ев в их домах, бес­че­сти­ли детей и наси­ло­ва­ли жен, и до тех пор не уда­ва­лось поло­жить конец гра­бе­жам и убий­ствам, пока Цин­на и Сер­то­рий, сго­во­рив­шись, не напа­ли со сво­и­ми сто­рон­ни­ка­ми на лагерь бар­ди­е­ев и, захва­тив их во вре­мя сна, всех пере­би­ли.

45. Меж­ду тем, слов­но пере­ме­нил­ся ветер, ото­всюду ста­ли при­хо­дить изве­стия, что Сул­ла, завер­шив вой­ну с Мит­рида­том и отво­е­вав про­вин­ции, плы­вет с боль­шим вой­ском на Рим. Это на крат­кое вре­мя оста­но­ви­ло насиль­ни­ков, пола­гав­ших, что вой­на вот-вот при­бли­зит­ся к ним, и дало граж­да­нам передыш­ку в их неска­зан­ных бедах. Марий был в седь­мой раз избран кон­су­лом и, едва всту­пив в долж­ность, в январ­ские кален­ды - это пер­вый день года - сбро­сил со ска­лы неко­е­го Секс­та Лици­ния; все сочли это гроз­ным пред­ве­стьем навис­ших над горо­дом и граж­да­на­ми бед. Сам Марий, изну­рен­ный труда­ми, обре­ме­нен­ный забота­ми, был уже слаб; его душа тре­пе­та­ла при мыс­ли о новой войне и новых сра­же­ни­ях, весь ужас и тягость кото­рых он знал по опы­ту. Думал он и о том, что не Окта­вий и Меру­ла, пред­во­ди­те­ли нестрой­ных толп мятеж­но­го сбро­да, гро­зят ему, а насту­па­ет сам Сул­ла, когда-то изгнав­ший его из отчиз­ны, а теперь оттес­нив­ший Мит­рида­та к Пон­ту Эвк­син­ско­му. Перед его гла­за­ми вста­ва­ли дол­гие стран­ст­вия, опас­но­сти, пре­сле­до­ва­ния, гнав­шие его по зем­ле и по морю, и, слом­лен­ный эти­ми мыс­ля­ми, он впал в отча­я­ние. Его одоле­ва­ли ноч­ные стра­хи и кош­ма­ры, ему каза­лось, что он непре­рыв­но слы­шит голос, твер­дя­щий:

Боль­ше все­го стра­шась бес­сон­ни­цы, Марий пре­дал­ся непри­стой­но­му в его воз­расте пьян­ству, желая таким спо­со­бом при­звать сон, избав­ля­ю­щий от забот. Нако­нец с моря при­был вест­ник, и новые стра­хи, отяг­чив­шие его ужас перед гряду­щим и отвра­ще­ние к насто­я­ще­му, яви­лись послед­ней кап­лей, пере­пол­нив­шей чашу. У него нача­лось коло­тье в боку, как сооб­ща­ет фило­соф Посидо­ний, утвер­ждаю­щий, что сам наве­щал Мария и беседо­вал с ним, уже боль­ным, о делах сво­е­го посоль­ства . А некий Гай Пизон, исто­рик, сооб­ща­ет, что Марий, после обеда, гуляя с дру­зья­ми, стал пере­чис­лять свои подви­ги с само­го нача­ла и рас­ска­зы­вать обо всех счаст­ли­вых и несчаст­ли­вых пере­ме­нах в сво­ей уча­сти и при этом ска­зал, что нера­зум­но и даль­ше верить в уда­чу, а потом, попро­щав­шись со все­ми, лег и, про­ле­жав не под­ни­ма­ясь семь дней, умер. Неко­то­рые рас­ска­зы­ва­ют, что во вре­мя болез­ни обна­ру­жи­лось все его често­лю­бие, кото­рое при­ве­ло к неле­пой мании: ему чуди­лось, буд­то он послан вое­на­чаль­ни­ком на вой­ну с Мит­рида­том, и пото­му он про­де­лы­вал вся­кие тело­дви­же­ния и часто изда­вал гром­кие кри­ки и вопли, как это быва­ет во вре­мя бит­вы. Вот какую жесто­кую, неуто­ли­мую страсть к воин­ским подви­гам посе­ли­ли в его душе вла­сто­лю­бие и зависть. Пото­му-то Марий, про­жив­ший семь­де­сят лет, пер­вым из рим­лян семь раз избран­ный кон­су­лом, нако­пив­ший в сво­ем доме богат­ства, не усту­паю­щие цар­ским, опла­ки­вал свою судь­бу, посы­лаю­щую смерть преж­де, чем он достиг все­го, чего желал.

46. А вот Пла­тон, уми­рая, вос­хва­лял сво­е­го гения и свою судь­бу за то, что, во-пер­вых, родил­ся чело­ве­ком, во-вто­рых, элли­ном, а не вар­ва­ром и не бес­сло­вес­ным живот­ным, а так­же и за то, что жить ему при­шлось во вре­ме­на Сокра­та. И Анти­патр Тарс­ский точ­но так же перед кон­чи­ною пере­чис­лил все, что с ним слу­чи­лось хоро­ше­го, не забыв при этом даже удач­ное пла­ва­ние из род­но­го горо­да в Афи­ны, ибо каж­дый дар бла­го­склон­ной судь­бы он счи­тал за вели­кую милость и все сохра­нил в памя­ти, пото­му что у чело­ве­ка нет более надеж­ной кла­до­вой для вся­че­ских благ. У людей же нера­зум­ных и бес­па­мят­ных все слу­чив­ше­е­ся с ними уплы­ва­ет вме­сте с тече­ни­ем вре­ме­ни, и, ниче­го не удер­жав, ниче­го не нако­пив, веч­но лишен­ные благ, но пол­ные надежд, они смот­рят в буду­щее, не заме­чая насто­я­ще­го. И хоть судь­ба может и не дать их надеж­дам сбыть­ся, а все хоро­шее, что было в про­шлом, неотъ­ем­ле­мо, - тем не менее они про­хо­дят мимо вер­ных даров судь­бы, гре­зят о нена­деж­ном буду­щем и в резуль­та­те полу­ча­ют по заслу­гам. Пре­не­бре­гая разу­мом и обра­зо­ва­ни­ем - един­ст­вен­ной твер­дой осно­вой всех внеш­них благ, они соби­ра­ют и копят лишь эти бла­га и нико­гда не могут насы­тить алч­ность сво­ей души.

Марий умер на сем­на­дца­тый день сво­е­го седь­мо­го кон­суль­ства. Римом тот­час овла­де­ла огром­ная радость, все обо­д­ри­лись, изба­вив­шись от тяж­кой тиран­нии, но спу­стя немно­го дней они узна­ли, что ими пра­вит новый, уже не пре­ста­ре­лый, а цве­ту­щий и силь­ный дес­пот - Марий, сын умер­ше­го, кото­рый, про­явив страш­ную жесто­кость и сви­ре­пость, умерт­вил мно­гих знат­ных и слав­ных рим­лян. Спер­ва его счи­та­ли воин­ст­вен­ным и отваж­ным и назы­ва­ли сыном Аре­са, но затем он дела­ми обна­ру­жил свой нрав, и его про­зва­ли сыном Афро­ди­ты. Оса­жден­ный Сул­лой в Пре­не­сте, он тщет­но пытал­ся избе­жать гибе­ли и после паде­ния горо­да, ока­зав­шись в без­вы­ход­ном поло­же­нии, покон­чил с собой.

Военные реформы Мария - своего рода аксиома, которую, как правило, легко принимают на веру люди, начавшие интересоваться историей Древнего Рима. Однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что качественные изменения и реорганизацию в римской армии того времени совершенно напрасно приписываются одному человеку.

Всем известные реформы Мария, которых не было

В ходе дискуссий на военно-исторических форумах автору неоднократно приходилось сталкиваться с апелляцией участников к «реформе Мария». Этот же концепт присутствует в популярной и даже специальной литературе, причём авторы далеко не всегда берут на себя труд объяснить его содержание. Как среди историков-любителей, так и среди профессионалов преобладает отношение к «реформе Мария» как общеизвестному факту, не требующему специальных доказательств. На самом деле военная реформа, связываемая с именем Мария, является искусственным концептом, объединяющим явления и процессы, развивавшиеся на протяжении длительного времени и зачастую вне всякой связи с именем этого военачальника и политического деятеля.

Предполагаемое изображение Гая Мария из коллекции Античного собрания, Мюнхен

Широкая околоисторическая общественность связывает «реформы Мария» с начальной стадией профессионализации римской армии. Персональная заслуга в этом процессе обычно приписывается самому Марию, который выступает в качестве создателя армии нового типа. Среди осуществлённых им военных нововведений обычно перечисляют следующие:

1. переход к комплектованию армии из малообеспеченных слоёв пролетариата;
2. организация постоянных легионов, размещавшихся на территории завоёванных провинций;
3. изменения в организационной структуре легионов, упразднение прежнего деления на манипулы, введение когорт в качестве новых штатных единиц; исчезновение деления легионеров на гастатов, принципов и триариев;
4. введение единообразного снабжения солдат. Проанализируем каждую из перечисленных реформ на предмет их соответствия деятельности Мария.

1. Комплектование

Из всех «реформ Мария» важнейшие последствия имеет переход к военному набору пролетариев. Информация о предпринятом Марием наборе бедноты базируется на прямых указаниях Саллюстия, (Sall. Jug., 86, 2), Геллия (Gell., XVI, 10, 14), Плутарха (Plut. Mar., 9), Валерия Максима (Val. Max. II, 3, 1), Флора (Flor., I, 36, 13). Саллюстий и Плутарх датируют это мероприятие первым консульством Мария в 107 г., Геллий хотя и принимает ту же дату, но упоминает о традиции, датировавшей это мероприятие 105 г. Чтобы выяснить, какие мероприятия осуществил Марий, по каким причинам и с какими последствиями, следует кратко остановиться на правилах набора в римскую армию.

Согласно конституции Сервия Туллия, римский народ делился на пять имущественных разрядов, каждый из которых выставлял определённое количество воинов. За пределами пяти разрядов (соответственно выражению источников «infra classem » ) находились неимущие граждане, не обладавшие достаточным состоянием, чтобы самостоятельно приобрести оружие. Ливий сообщает, что к числу пролетариев относились те, чьё имущество оценивалось менее чем в 11 000 ассов, т.е. минимальная планка для пятого имущественного разряда. Пролетариев призывали только при объявлении чрезвычайного положения: во время войны с Пирром в 281 г. до н.э., (Gell., XVI, 10, 1; Oros., IV, 1, 3; Aug., De civ. Dei, III, 17), после поражения у Тразименского озера и при Каннах (Liv., XXII, 11, 8; XXII, 59). При обычных обстоятельствах они служили во флоте (Liv., XXII, 11, 8; Polyb., VI, 19, 3). Такое положение сохранялось вплоть до II Пунической войны.

Полибий, описывая римскую армию около 160 г. до н.э., сообщает, что минимальным имущественным цензом для службы в армии является сумма в 4000 римских ассов (Polyb., VI, 19, 2). Эта сумма в 2,5 раза ниже той, которую указывает Ливий. Расхождение цифр исследователи считают результатом понижения имущественной планки для военнообязанных граждан V разряда. Э. Габба предложил датировать это мероприятие началом II Пунической войны. Он указал на данные Ливия о призыве пролетариев на военную службу в 217 и 214 гг. до н.э. и на неожиданное отсутствие этих данных для последующего времени. Ливий сообщает о призыве вольноотпущенников, об освобождении рабов, но ничего не говорит о римских пролетариях. Это умалчивание объясняется понижением имущественной планки для военного набора, что позволяло сенату рекрутировать верхушку пролетариата без объявления чрезвычайного положения. Скорее всего, пролетарии служили легковооружёнными велитами, впервые появившимися на кампанском театре военных действий в 212 г. (Val. Max. II, 3, 3).

Проведение ценза на рельефном фризе алтаря Домиция Агенобарба II–I вв. до н.э. В левой части изображения гражданин под присягой сообщает цензору сведения о членах своей семьи и принадлежащем ему имуществе. Лувр, Париж

Сумма в 4000 ассов также не является окончательной. Цицерон в середине I в. до н.э. утверждает, что граница между гражданами V имущественного класса и пролетариями проходит по сумме в 1500 ассов (Cic. De Rep., II, 40; Gell., XVI, 10, 10) 3). Хотя Цицерон приписывает подобное положение вещей эпохе Сервия Туллия, очевидно, что уменьшение указанной Полибием суммы ценза в 4000 римских ассов произошло только во второй половине II в. до н.э. Чрезвычайно заманчивым представляется связать это мероприятие с действиями Мария, но наиболее распространённой к настоящему моменту является другая гипотеза. Э. Габба предложил датировать это событие 123 г. и связать его с военным законодательством Гая Гракха. Привлечение пролетариев к военной службе дополнялось законами о вооружении рекрутов за государственный счёт и о минимальном призывном возрасте в 17 лет, что должно было защитить новый класс военнообязанных от злоупотреблений (Plut. Grach., 26, 5). В 109 г. некоторые из этих законов оказались отменены (Asc. In Corn. P.54, 25), однако нижняя планка призывного разряда так и осталась на уровне 1500 ассов.

Данное предположение кажется убедительным и заслуживает большего доверия, чем гипотеза, приписывающая авторство этого нововведения Марию. Все источники, находящиеся в нашем распоряжении, отмечают необычный характер предпринятого Марием набора. Прежде всего, оговоримся, что ни в 107 г., ни в два года спустя Марий не набирал новой армии. Он получал командование над действующей армией, набранной в первом случае Метеллом, во втором случае Рутилием Руфом. Марий набирал лишь пополнения, необходимые, чтобы восполнить потери. Их численность для армии из двух легионов вряд ли превышала 3000 человек. Сенат, по словам Саллюстия, охотно предоставил консулу возможность провести набор, втайне надеясь, что эта непопулярная мера ослабит его авторитет среди простонародья. Марий, раскусив этот замысел, не стал прибегать к обычному набору и навербовал себе добровольцев из числа социальных низов. Тем самым он сохранил поддержку народа и получил необходимые подкрепления (Sall. Jug., 86). Следует отметить, что Марий не создавал своими действиями исторического прецедента. Аналогичным образом ранее поступали и другие римские военачальники, находившиеся в сложных отношениях с Сенатом (App. Iber., 38).

2. Организация постоянных легионов, размещавшихся в завоёванных провинциях

Основной частью римской армии был легион. В VI–III вв. до н.э. легионы обычно создавались для одной кампании и включали воинов одного набора. По окончании летней кампании легион распускался, а весной набирался заново. В обычных условиях армия состояла из четырёх легионов, которыми командовали два консула. При необходимости вести длительные войны старые легионы не распускали, а из новобранцев весеннего призыва формировали дополнительные легионы. Так, во время II Пунической войны римская армия насчитывала 28 легионов. После 200 г. до н.э. она обычно состояла из 8 легионов, иногда меньше, иногда больше. С увеличением числа провинций количество легионов возрастало. От 2 до 4 легионов постоянно находилось в Испании, 2 в Цизальпинской Галлии, 2 в Македонии и Иллирии. В начале I в. до н.э. к числу провинций прибавились Африка, Киликия, Вифиния, а количество размещавшихся на их территории легионов достигло 14.

Единственное отличие этой практики от применявшейся в эпоху империи состояло в длительности военной службы солдат. Хотя любой римский гражданин был обязан служить в армии на протяжении 20 лет (Polyb., VI, 19, 4), на деле срок военной службы обычно составлял максимум 4–6 лет, после чего солдат старого призыва демобилизовывали и заменяли новым пополнением. Дольше других служили добровольцы, избиравшие карьеру профессиональных военных. Известным примером является Спурий Лигустин, который к достижению 50-летнего возраста служил 22 года в должности солдата и центуриона (Liv., XLII, 34). C ростом милитаризма Римской республики количество ветеранов в армии возрастало. Если в начале II в. до н.э. военная служба охватывала примерно треть взрослого населения Республики, то к середине следующего столетия служила уже половина мужчин.

Римские воины II–I вв. до н.э. на рельефе алтаря Домиция Агенобарба. Они носят бронзовый шлем с султаном из конского волоса, облачены в кольчуги и держат большой продолговатый щит. Лувр, Париж

Таким образом, в римской армии в ходе II–I вв. до н.э. существовала отчётливая тенденция к профессионализации. Легионы постепенно превращались в постоянные боевые единицы, в их рядах служили воины, большей частью имевшие опыт военных походов. Этот процесс имел сложный системный характер и ни в коей мере не являлся результатом деятельности одного человека.

3. Изменения в организационной структуре легионов

Вопреки распространённому мнению, когорты в римской армии появились задолго до Мария. Слово «когорта» имеет древнее происхождение и, возможно, связано со способом набора войска, практиковавшимся у италиков. Когорта неоднократно упоминается в качестве элемента строя как италийских противников Рима (Liv., II, 14, 3; X, 40, 6), так и самих римлян (Liv., II, 11, 8; IV, 27, 10). Анализ этого термина показывает, что в источниках под ним подразумеваются отдельные отряды, выделенные из массы войска для решения особой задачи. Когорты в испанской армии Сципиона, как правило, включали 3 манипулы пехоты, 3 илы конницы и легковооружённых велитов (Polyb., XI, 21, 1; 33, 1). При этом когорта оставалась временным образованием, распускавшимся по выполнении возложенной на неё задачи. Особо следует отметить отсутствие у когорт того периода собственного командира и знамени.

Воины испанских вспомогательных когорт I в. до н.э. Рельефы с монумента А из Осуны

Основной боевой единицей римской армии являлась центурия. У каждой центурии был свой командир и своё знамя. По центуриям римская армия выстраивалась на поле боя, располагалась в лагере, получала снаряжение и продовольствие. Манипула являлась объединением двух центурий. Командовал манипулой старший центурион, у манипулы имелась особая роль в боевом построении. Подобный порядок, сложившийся ещё в эпоху классической Республики, сохранялся до конца античности. Идея об упразднении Марием манипулярного порядка и замены его построением по когортам не выдерживает критики. С одной стороны, как письменные тексты, так и эпиграфические источники свидетельствуют о сохранении деления на манипулы и центурии в течение I в. до н.э. – III в. н.э. Те же данные свидетельствуют о сохранении прежних наименований гастатов, принципов, триариев (Caes. BC., I, 41; 44; Afr., 83). С другой стороны, никаких тактических изменений в это время также не происходило, т.к. на поле боя войска, как и раньше, продолжали выстраиваться по центуриям.

4. Введение единообразного снабжения солдат

Римский воин эпохи Республики должен был вооружаться на службу самостоятельно. Его снаряжение должно было соответствовать имущественному цензу. Богатые граждане служили в тяжёлой пехоте и вооружались полным доспехом, мечом и щитом, бедные носили неполный доспех или сражались в лёгкой пехоте. Во время ежегодных смотров должностные лица следили, чтобы рекрут не экономил на военном снаряжении. В случае необходимости оружие воину предоставляло государство, стоимость снаряжения затем вычиталась из жалования (Pol., VI., 39, 15). Обязанности по выплате стоимости вооружения тяжёлым бременем ложились на плечи малоимущих рекрутов. В 123 г. Гай Гракх попытался провести закон, по которому снабжение воинов оружием осуществлялось за государственный счёт (Plut. Grach., 26, 5). Однако этот закон вскоре был отменён, поскольку система вычетов из жалования стоимости солдатского снаряжения являлась обычной практикой эпохи принципата (Tac. Ann., I, 17, 6).

Увеличение численности римской армии и постепенное ухудшение благосостояния рекрутов всё чаще заставляли государство брать на себя функцию предоставления солдатам готовых партий вооружения и доспехов. Около 102 г. до н.э. в Риме строится Арсенал (Cic., Pro Rab., 20). Происходит концентрация военного производства, а продукция оружейников значительно стандартизируется, что демонстрируется археологическими находками этого времени. Эти процессы совершенно преобразовали внешний вид солдат. Если в армиях Мария и Суллы мы ещё застаём римских велитов, набранных из числа самых бедных призывных классов, то пятьдесят лет спустя, в армии Цезаря, функции лёгкой пехоты и кавалерии полностью осуществляли войска союзников. Легионеры составляли единородную категорию тяжеловооружённой пехоты.

Карикатурное изображение римских воинов на помпейской фреске I в. н.э. со сценой суда Соломона. Национальный музей Рима

С расширением экспансии и увеличением численности армии в Римской республике возникают процессы, которые искусственно объединяются историками в «реформу Мария». Эти процессы включают расширение класса военнообязанных римских граждан за счёт понижения планки имущественного ценза и призыва на военную службу бедняков ок. 212 и ещё раз ок. 123 гг. до н.э. Непрекращающиеся военные действия на территории провинций приводят к увеличению срока службы граждан, легионы фактически превращаются в постоянные гарнизоны, размещавшиеся на границе в готовности отразить нападение противника. Процент профессиональных солдат в их рядах непрерывно возрастает. Государство фактически берёт в свои руки функцию снабжения рекрутов оружием и военным снаряжением. Марий хотя и играл значительную роль в развитии этих процессов, сам не проводил активных реформ, способных форсировать или ослабить их ход. Потому они едва ли должны быть напрямую связаны с его именем.

Литература:

1. Махлаюк, А. Римские войны / А. Махлаюк - М.: Центрполиграф, 2003 - C. 247; 263–271.
2. Gabba, E. Republican Rome, the army, and the allies / E. Gabba - Los Angeles: California Press, 1976 - P. 5.
3. Gabba, E. Republican Rome, the army, and the allies / E. Gabba - Los Angeles: California Press, 1976 - P. 7.
4. Brunt, P. A. Italian manpower, 225 B.C.-A.D. 14 / P. A. Brunt - Oxford: University Press, P. 426–435. Smith, R. E. Service in post Marian Army / R. E. Smith - Manchester: University Press, I958 - P. 11–26.
5. Токмаков, В. Н. Военная организация Рима Ранней Республики (VI - IV вв. до н.э.) / В. Н. Токмаков - М.: РАН, 1998 - с. 216–217

Марий Гай Ма́рий Гай

(Marius) (около 157 - 86 до н. э.), римский полководец, консул 107, 104-101, 100, 86 до н. э. В 105 одержал победу над царём Нумидии Югуртой, разбил племена тевтонов (в 102) и кимвров (в 101). Проведённые им преобразования в армии способствовали профессионализации войска. Противник Суллы, Марий в союзе с Цинной взял в 87 Рим, жестоко расправившись со своими врагами, вступил в 7-й раз в должность консула, но через несколько дней умер.

МА́РИЙ Гай (Gaius Marius) (156 до н. э., Цереаты близ Арпино - 13 января 86 до н. э., Рим), римский полководец и политический деятель эпохи гражданских войн, семикратный консул 107, 104-100, 86 гг. до н.э. Родился в небогатой семье. Не получил столичного образования и всю жизнь оставался для римской аристократии «новым человеком» - «homo novus». Марий нарочито подчеркивал простоту и резкость своих манер, скромность привычек, равнодушие к утонченной городской культуре. Он так и не выучил греческий язык, считая, что римлянину смешно учиться у народа, который покорился его оружию. Трудолюбие, упорство и уверенность в том, что ему суждено добиться высокого положения в Риме, руководили всеми поступками Гая Мария.
Военная служба Мария началась в Испании под командованием Сципиона Эмилиана во время войны с Нуманцией. Плутарх (см. ПЛУТАРХ) передает эпизод из жизни Мария, относящийся к этому времени. Однажды на пиру у Сципиона Эмилиана спросили, будет ли еще у римского народа защитник и полководец, равный ему. Сципион указал на Мария, воскликнув: «Будет и, может быть, даже он». Молодой Марий воспринял слова великого полководца как прорицание божества.
В 119 до н. э. Марий добился в Риме должности народного трибуна и провел ряд законов в пользу плебса (см. ПЛЕБЕИ) . Затем он был избран претором (см. ПРЕТОРЫ) и получил в управление Внешнюю Испанию. Свое положение в Риме Марий упрочил, женившись на знатной аристократке из рода Юлиев, тетке будущего великого полководца Юлия Цезаря (см. ЦЕЗАРЬ Гай Юлий) .
В качестве легата при полководце Цецилии Метелле Марий принимал участие в войне с нумидийским царем Югуртой. В 108 до н. э. он покинул Северную Африку и отплыл в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру на консульских выборах. Он обратился к римскому народу с обещанием успешно закончить войну и захватить ненавистного римлянам Югурту живым или мертвым.
Избранный консулом, Марий провел военную реформу, которой суждено было оказать решающее влияние на судьбу республиканского Рима. Он отменил имущественный ценз при наборе в армию, тем самым сделав первый шаг к превращению народного ополчения сограждан в наемное войско. Солдаты в армии Мария получали жалование и полное снаряжение за счет государства; срок их службы длился 16 лет и не зависел от того, велась ли в это время война. Марий усилил военную дисциплину: солдаты должны были постоянно проходить учения, работать в лагере, строить дороги и линии укреплений. Эти воины-профессионалы получили в народе прозвище «мариевых мулов», что подчеркивало изменение в отношениях полководца и войска. Целиком зависящие от военачальника, солдаты стремились к новым походам, сулящим им военную добычу, и готовы были под его командованием выступать не только против внешнего врага, но и против сограждан. Марий говорил, что консульство - это трофей, с боя взятый им у изнеженной римской знати: ведь он может похвастаться перед народом лишь своими собственными ранами, а не чредой изображений умерших предков.
Марий завоевал римскому народу обещанную победу в Северной Африке и триумфально отметил это событие 1 января 104 до н. э. Однако самого царя Югурту захватил не он, а молодой аристократ Луций Корнелий Сулла (см. СУЛЛА) . Честолюбивый Марий ни с кем не хотел делить свою славу победителя. Плутарх указывал, что эта вражда, «столь незначительная и по-детски мелочная в своих истоках, привела через кровавые усобицы и жесточайшие смуты к тирании и полному расстройству дел в государстве».
В 104 до н. э. Марию была поручена борьба с полчищами германских племен, надвигавшимися на Северную Италию. Он был избран консулом и вопреки обычаю пять лет удерживал за собой верховную власть (104-100 до н. э.). В 102 до н. э. при Аквах Секстиевых Марий разбил тевтонов, в следующем 101 до н.э. одержал победу над кимврами (см. КИМВРЫ) в битве при Верцеллах. «Простой народ называл его третьим основателем города; за праздничной трапезой с женой и детьми каждый посвящал начатки яств и совершал возлияние Марию наравне с богами» (Плутарх). Однако в Риме слава полководца была обречена на забвение, если новые победы не приносили войску военной добычи.
Начало 1 в. до н. э. ознаменовалось в Риме столкновениями между оптиматами (см. ОПТИМАТЫ) , сторонниками старой сенатской аристократии, и популярами, искавшими поддержки у плебса. Желая заслужить признание сената, Марий предал интересы своих прежних сторонников и в 100 до н. э. подавил выступление Луция Сатурнина, ратовавшего за предоставление ветеранам крупных земельных наделов. Тем не менее сенат не изменил своего полупрезрительного отношения к Марию как к человеку, чуждому традиций римской аристократии, и полководцу, чьи победы остались позади.
По некоторым сведениям, Марий специально построил свой новый дом рядом с Форумом, считая что именно из-за удаленности его жилища к нему приходит на поклон мало римлян. Он продолжал ежедневно упражняться вместе с юношами, стараясь продемонстрировать согражданам, что он еще силен и крепок и умеет ловко владеть оружием. Гай Марий верил в пророчество, которое сулило ему семикратное консульство и стремился к власти и новым почестям.
В начале 80-х годов 1 в. до н. э. Рим готовился к войне с понтийским царем Митридатом VI (см. МИТРИДАТ VI Евпатор) Евпатором. Было очевидно, что тому, кто поведет армию на Митридата, обеспечена поддержка войска и богатые завоевания на Востоке. Борьба за консульскую власть принесла победу давнему сопернику Мария Луцию Корнелию Сулле. Марию удалось, опираясь на всех противников сената, добиться смены командования. Армия Суллы решила, что вновь назначенный полководец наберет новое войско, и потребовала расправы над сторонниками Мария. Впервые в истории Рима город был взят своим же войском, союзники Мария рассеялись, а сам он вместе с сыном принужден был долго скрываться.
По всей Италии за голову старого полководца была назначена награда. Мореходы, взявшие Мария на корабль, боясь расправы, оставили его спящим на берегу. Старый рыбак укрыл его на болоте, но погоня настигла Мария. Только страх, внушаемый его именем, спас Мария от смерти.
Когда до Мария дошла весть о том, что Сулла с войском покинул Италию и отправился в поход на Восток, он составил значительную армию из италиков, рабов и возвратившихся изгнанников. Марианцы осадили Рим, в котором начался голод и моровая язва. На стороне Мария был один из консулов 87 до н.э. Луций Корнелий Цинна (см. ЦИННА) ; другой консул, Гней Октавий, сторонник Суллы руководил обороной города. Не вынесшие тягот осады, жители Рима взбунтовались и убили Октавия. Сенат отправил к Марию и Цинне послов с просьбой пощадить сограждан, на что Марий мрачно ответил, что ему, изгнаннику, войти в город запрещает закон. Народное собрание едва успело отменить свое постановление об изгнании Мария, когда его войска вступили в Рим. Телохранители Мария убивали всех, на кого он показывал рукой, и даже тех, на чьи приветствия он не отвечал. «С каждым днем Марий, все больше распаляясь гневом и жаждой крови, нападал на всех, против кого питал хоть какое-нибудь подозрение. Все улицы, весь город кишели преследователями, охотившимися за теми, кто убегал или скрывался». (Плутарх).
Марий и Цинна были избраны консулами на 86 год. Последнее седьмое консульство, которое получил семидесятилетний Марий, продолжалось лишь 17 дней. Изнуренный трудами и обремененный заботами, Марий чрезвычайно ослаб; его страшила новая война с Суллой, возвращавшимся в Рим после победоносного восточного похода, одолевали видения и кошмары. «Ему чудилось, будто он послан военачальником на войну с Митридатом, и поэтому он проделывал всякие телодвижения и часто издавал громкие крики и вопли, как это бывает во время битвы, - так описывает Плутарх последние дни жизни Гая Мария, полководца, который был одержим честолюбием и ввергнул государство в поток гражданских войн.

Энциклопедический словарь . 2009 .

Смотреть что такое "Марий Гай" в других словарях:

Гай Марий GAIVS MARIVS Консул Римской республики … Википедия

- (около 157 86 гг. до н.э.) римский полководец, консул в 107 г., 104 101 гг., 100 г., 86 г. до н.э. В 105 г. одержал победу над царём Нумидии Югуртой, разбил племена тевтонов (в 102 г.) и кимвров (в 101 г.). Проведённые им преобразования в армии… … Исторический словарь

- (Gaius Marius) (около 157, Цереате, близ Арпинума, ‒ 86 до н. э., Рим), римский полководец и политический деятель. Происходил из незнатной семьи. Народный трибун (119). После женитьбы на патрицианке Юлии (тётке Цезаря) стал претором (115).… … Большая советская энциклопедия

Марий Гай - (Marius, Gaius) (157 86 до н.э.), рим. полководец, семь раз назначался консулом. В 105 г. до н.э. в воен. кампании в Нумидии одержал победу над войском Югурты и взял его в плен. В 104 101 гг. в двух решающих сражениях разбил племена тевтонов и… … Всемирная история

- (Gaius Marius) ГАЙ МАРИЙ (ок. 157 86 до н.э.), один из виднейших римских полководцев, чья долгая карьера, за которую он становился консулом 7 раз (в 107, 104 100, 86 до н.э.), ознаменовала перелом в римской истории. Марий родился вблизи города… … Энциклопедия Кольера

Марий, Гай - МАРИЙ (Marius) Гай (около 157 86 до нашей эры), римский полководец, консул. Противник Суллы, в 87 взял Рим и жестоко расправился со своими врагами. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Марий, Гай - (лат. Gaius Marius) (ок. 157 86 до н.э.) римский полководец и политический деятель. После женитьбы на тетке Ю. Цезаря Юлии в 115 г. М. стал претором; в 109 г., во время Югуртинской войны, выдвинулся в качестве легата; в 107 г. благодаря… … Античный мир. Словарь-справочник.

Марий Гай - (. до н.э.) римский полководец, консул в 107 г., 104 101 гг., 100 г., 86 г. до н.э. В 105 г. одержал победу над царём Нумидии Югуртой, разбил племена тевтонов (.) и кимвров (.). Проведённые им преобразования в армии способствовали… … Энциклопедический словарь «Всемирная история»

Марий Гай - (155 86 до н. э.) римский полководец и политический деятель … Словарь литературных типов

Книги

• Первый Человек в Риме , Маккалоу К. , Первый век до Рождества Христова. Последние десятилетия существования Римской республики. Гай Марий – талантливый полководец, он выигрывает одно сражение за другим, но сталкивается с завистью… Категория:

Военная служба Мария началась в Испании под командованием Сципиона Эмилиана во время войны с Нуманцией. В 119 году до н.э. Марий добился в Риме должности народного трибуна и провел ряд законов в пользу плебса . Затем он был избран претором и получил в управление Внешнюю Испанию. Свое положение в Риме Марий упрочил, женившись на аристократке из рода Юлиев, тетке Юлия Цезаря .

В качестве легата при полководце Цецилии Метелле Марий принимал участие в войне с нумидийским царем Югуртой. В 108 году до н. э. он покинул Северную Африку и отплыл в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру на консульских выборах. Марий обратился к римскому народу с обещанием успешно закончить войну и захватить Югурту живым или мертвым. Избранный консулом, Марий провел военную реформу, которой суждено было оказать решающее влияние на судьбу республиканского Рима. Он отменил имущественный ценз при наборе в армию, тем самым сделав первый шаг к превращению народного ополчения сограждан в наемное войско. Солдаты в армии Мария получали жалование и полное снаряжение за счет государства; срок их службы длился 16 лет и не зависел от того, велась ли в это время война. Марий усилил военную дисциплину: солдаты должны были постоянно проходить учения, работать в лагере, строить дороги и линии укреплений. Воины-профессионалы получили в народе прозвище «мариевых мулов», что подчеркивало изменение в отношениях полководца и войска. Целиком зависящие от военачальника, солдаты стремились к новым походам, сулящим им военную добычу, готовы были под его командованием выступать не только против внешнего врага, но и против сограждан. Марий говорил, что консульство - это трофей, с боем взятый им у изнеженной римской знати: ведь он может похвастаться перед народом лишь своими собственными ранами, а не чередой изображений умерших предков.

Марий выполнил свое обещание с победой завершить войну в Северной Африке и триумфально отметил это событие 1 января 104 года до н.э. Однако самого царя Югурту захватил не он, а молодой аристократ Луций Корнелий Сулла . Честолюбивый Марий ни с кем не хотел делить свою славу победителя. Плутарх указывал, что эта вражда, «столь незначительная и по-детски мелочная в своих истоках, привела через кровавые усобицы и жесточайшие смуты к тирании и полному расстройству дел в государстве».

В 104 году до н.э. Марию была поручена борьба с германскими племенами, надвигавшимися на Северную Италию. Он был избран консулом и вопреки обычаю пять лет удерживал за собой верховную власть (104-100 до н.э.). В 102 году до н.э. при Аквах Секстиевых Марий разбил тевтонов, в следующем 101 году до н.э. одержал победу над кимврами в битве при Верцеллах. «Простой народ называл его третьим основателем города; за праздничной трапезой с женой и детьми каждый посвящал начатки яств и совершал возлияние Марию наравне с богами» (Плутарх).

Начало 1 века до н.э. ознаменовалось в Риме столкновениями между оптиматами , сторонниками старой сенатской аристократии, и популярами, искавшими поддержки у плебса. Желая заслужить признание сената, Марий в 100 году до н.э. подавил выступление Луция Сатурнина, ратовавшего за предоставление ветеранам земельных наделов. Тем не менее сенат не изменил своего полупрезрительного отношения к Марию.

В начале 80-х годов до н. э. Рим готовился к войне с понтийским царем Митридатом VI Евпатором . Было очевидно, что тому, кто поведет армию на Митридата, обеспечена поддержка войска и богатые завоевания на Востоке. Борьба за консульскую власть принесла победу давнему сопернику Мария Луцию Корнелию Сулле. Марию удалось, опираясь на всех противников сената, добиться смены командования. Армия Суллы решила, что вновь назначенный полководец наберет новое войско, и потребовала расправы над сторонниками Мария. Впервые в истории Рима город был взят своим же войском, союзники Мария рассеялись, а сам он вместе с сыном принужден был скрываться.

Когда Сулла с войском покинул Италию и отправился в поход на Восток, Марий набрал свое войско и осадил Рим. Его поддержал один из консулов 87 года до н.э. Луций Корнелий Цинна ; другой консул, Гней Октавий, был стронником Суллы и руководил обороной города. Не вынесшие тягот осады, жители Рима взбунтовались и убили Октавия. Сенат отправил к Марию и Цинне послов с просьбой пощадить сограждан, на что Марий ответил, что ему, изгнаннику, войти в город запрещает закон. Народное собрание едва успело отменить свое постановление об изгнании Мария, когда его войска вступили в Рим. Телохранители Мария убивали всех, на кого он показывал рукой. «С каждым днем Марий, все больше распаляясь гневом и жаждой крови, нападал на всех, против кого питал хоть какое-нибудь подозрение. Все улицы, весь город кишели преследователями, охотившимися за теми, кто убегал или скрывался» (Плутарх). Марий и Цинна были избраны консулами на 86 год. Это последнее, седьмое консульство, которое получил семидесятилетний Марий, продолжалось лишь 17 дней. Он скончался не выдержав напряжения борьбы за власть.

Земляк и свойственник Гая Мария Цицерон причислял его к «мудрейшим и храбрейшим гражданам», говоря, что он в течение всей своей жизни «переносил… великие труды». Уже , дав Марию -легату восторженную характеристику («настойчивость, честность, глубокое знание военного дела, величайшая храбрость на войне, скромность в мирное время, презрение к наслаждениям и богатствам, жадность к одной лишь славе»), далее замечает, что Мария погубило честолюбие.

Гай Марий

ок. 157 г. до н. э. - 13 января 86 г. до н. э.

лат. Gaius Marius, C · MARIVS · C · F · C · N, греч. Γαίος Μάριος

Бюст Гая Мария (Музей Кьярамонти, Ватикан)

Предполагаемый бюст Гая Мария, Глиптотека Монако

Марий, победитель кимвров. Франческо Саверио Альтамура, около 1863

Гай Марий на развалинах Карфагена (художник - Джон Вандерлин)

Марий в изгнании среди руин Карфагена

Марий родился в деревне Цереаты под Арпином, в южной части Лация, около 157 г. до н. э. Эта местность была завоёвана римлянами в 305 г. до н. э. и все жители получили римское гражданство без права голоса, а к 188 г. до н. э. её жители получили все права римских граждан.

Согласно Плутарху , родители Гая - отец Гай Марий и мать Фульциния - были людьми незнатными и бедными. Они зарабатывали на жизнь своим трудом. Другие источники утверждают, что Марии принадлежали к всадническому сословию.

Предполагается, что информация о низком происхождении Мария имеет своим источником враждебную ему традицию. В действительности же Марии были частью несенатской аристократии, играя достаточно важную роль в жизни своего муниципия. Они находились в близком родстве с другими знатными родами Арпина - Гратидиями и Туллиями , являлись клиентами Геренниев и влиятельного римского семейства Цецилиев Метеллов . Правда, существует мнение, что с Метеллами Мариев не связывали отношения «клиент-патрон», а имела место только разовая поддержка.

Существует легенда, согласно которой Марий , будучи подростком, нашел орлиное гнездо с семью птенцами в ней (орлы почти никогда не откладывают более чем 3 яйца в кладку; даже если две самки используют одно гнездо). Находка потомства в количестве семи птенцов в одном гнезде случай исключительно редкий. Так как орлы считались священным животным Юпитера, верховного бога римлян, то это было позже рассмотрено как предзнаменование, предсказание его избрания в консулы семь раз. Позже, консулом, он постановил, что орел будет символом сената и народа Рима.

У Гая Мария был младший брат Марк , а также были сёстры (их количество неизвестно), ставшие жёнами местных аристократов - Лузия , Гратидия и Бебия .

Некоторые источники сообщают, что Гай не получил хорошего образования: он не выучил греческий язык и на всю жизнь сохранил равнодушие к культуре Эллады, «его ум, благодаря честным занятиям нетронутый», созрел на военной службе. Вероятно, таким образом, античные авторы старались максимально противопоставить Мария как «homo novus» римскому нобилитету той эпохи. В действительности Марий должен был получить хорошее латиноязычное образование.

Свою юность он провёл на малой родине, поздно познакомившись с городской жизнью (правда, это утверждение может быть данью риторической традиции, эксплуатировавшей образ скромного и целомудренного селянина, далёкого от городской суеты).

Первые известия о военной службе Гая Мария относятся к 134 — 133 годам до н. э., когда Сципион Эмилиан вёл осаду испанского города Нуманция. Плутарх прямо называет Нумантийскую войну первой кампанией, в которой участвовал Марий . Но, согласно , Марий пошёл на военную службу, «едва возраст позволил ему носить оружие», то есть в 17 лет, в 141 или 140 году до н. э. В таком случае под Нуманцией он должен был быть уже опытным военным, имевшим определённые заслуги. Это может объяснить и то, каким образом Марий попал в ближайшее окружение командующего и заслужил его высокие оценки, которые Плутарх приписывает исключительно храбрости и исполнительности Мария , проявленным им в этой кампании. «Сципион заметно отличал его, а однажды, когда на пиру зашла речь о полководцах и кто-то из присутствующих, то ли вправду, то ли желая сказать приятное Сципиону , спросил, будет ли ещё когда-нибудь у римского народа такой же, как и он, вождь и защитник, Сципион , хлопнув лежащего рядом с ним Мария по плечу, ответил: „Будет, и, может быть, даже он“».

В состав ближайшего окружения Сципиона Эмилиана входили многие другие молодые люди, ставшие в дальнейшем видными политическими фигурами: Гай Семпроний Гракх , Квинт Фабий Максим (в будущем Аллоброгик ), Семпроний Азеллион , Публий Рутилий Руф , Гай Меммий (возможно, народный трибун 111 года до н. э.), Гай Цецилий Метелл , нумидийский царевич . Сципиону удалось восстановить дисциплину в армии и принудить нумантинцев к безоговорочной капитуляции. Возможно, его стиль командования в этой кампании оказал существенное влияние на Гая Мария .

Уже на этом раннем этапе своей карьеры в армии, у Мария были амбиции в политической карьере в Риме. Он баллотировался на выборах в качестве одного из двадцати четырех специальных военных трибунов первых четырех легионов, которые избирались (остальные назначались магистратом). По словам , что хотя никто не знал его в лицо, Марий получил голоса всех триб благодаря своим воинским подвигам (точная дата неизвестна, речь может идти о 131 — 124 годах до н. э.). О его заслугах на военном поприще может говорить и перечень наград, упоминаемый : почётные копья (hasta pura), флажок (vexillum), фалеры «и другие воинские награды».

Гражданскую карьеру Марий начал с выдвижения кандидатуры на местных выборах в Арпине. Он потерпел поражение, но позже добился квестуры в Риме и «ворвался в сенат». Об этом первом его шаге по cursus honorum неизвестно ничего, включая дату. Можно предположить, что Марий был квестором не позже 122 года до н. э. или в 121 году до н. э. Ничего не известно о его действиях в то время как квестора.

В 119 г. до н. э. Марий стал народным трибуном при поддержке Квинта Цецилия Метелла (позже известного как Метелл Нумидийский ), добившегося консульства на тот же год, но есть и другие гипотезы. По другой гипотезе Мария поддержал другой Метелл — Луций Цецилий (позже получивший агномен Далматик ), добившийся консульства на тот же год

Это было время острой внутриполитической борьбы, не прекратившейся с гибелью Гая Гракха (121 год до н. э.). Марий предложил популистский закон, изменявший порядок подачи голосов на выборах таким образом, что уменьшалось влияние знати, и преодолел сопротивление этой инициативе обоих консулов. Луций Цецилий заявил протест, но трибун приказал отвести своего бывшего покровителя в тюрьму, так что сопротивление закону было сломлено.

Марий добился отказа от хлебных раздач плебсу и таким образом завоевал репутацию мужественного и независимого политика. Есть предположение, «что любой хлебный закон в это время уточнял положения закона Гая Гракха и что Плутарх неверно понял действие, целью которого было сохранение неприкосновенности действующих щедрых правил распределения зерна», то есть Марий действовал как раз в интересах народа.

В 117 г. до н. э. Марий выдвинул свою кандидатуру в эдилы, но часть нобилитета заняла враждебную по отношению к нему позицию. Поняв, что в курульные эдилы ему не пройти, он попытался баллотироваться в плебейские эдилы, но и тут потерпел поражение. Это поражение он, в частности, потерпел из-за враждебности Метеллов .

В 116 году до н. э. Марий победил на выборах в преторы, хотя и оказался только на шестом месте по числу набранных голосов, но сразу был обвинён в подкупе избирателей и с трудом отвёл это обвинение. Год Марий провёл в Риме, а в следующем году был направлен в Дальнюю Испанию с полномочиями пропретора или проконсула.

Там он занимался какой — то незначительной военной операцией: по словам Плутарха , он боролся с грабителями, в то время как грабеж до тех пор считалось благородным занятием местного населения. Когда закончилось его наместничество, неизвестно; возможно, он вернулся в Рим в 113 году до н. э.

Марий не получил триумфа по возвращении и, по-видимому, не участвовал в консульских выборах.

Марий женился на Юлии , тетке Юлия Цезаря . Юлии Цезари были древней патрицианской семьей, мужчины из которого, однако, уже давно не поднимались выше претуры. Судя по этому браку, Марий , по-видимому, достиг некоторого существенного политического или финансового влияния (возможно, после его правления в Испании).

Марии были наследуемыми клиентами Цецилиев Метеллов и они уже помогли ему в трибунской кампании. Несмотря на то, что у него были разногласия с Метеллами из-за законов, которые он предложил во время своего пребывания в должности трибуна, разрыв не был постоянным, так как в 109 г. до н.э. Квинт Цецилий Метелл взял Мария легатом на его кампании против .

В 109 году до н. э., после позорного поражения Авла Постумия Альбина от царя , Рим активизировал военные действия в Нумидии. Консул Квинт Цецилий Метелл возглавил местную армию, а легатом при нём стал Гай Марий .

Легаты первоначально посылались Сенатом, но, как правило, они становились самыми доверенными помощниками командующего. Следовательно, Метеллу пришлось просить Сенат назначить Мария в качестве легата, чтобы позволить ему служить подчиненным Метелла . В Саллюстиевом длинном списке кампаний Метелла никакие другие легаты не упоминаются, поэтому можно предположить, что Марий был старшим подчиненным и правой рукой Метелла . Таким образом, Метелл использовал военный опыт Мария борьбы с партизанским движением, полученный им в Испании, в то время как Марий укреплял свою позицию для дальнейшего баллотирования в консулы.

Марий сражался при Мутуле, затем, командуя частью армии, принял активное участие в разграблении страны. При Сикке он отбил нападение основных сил , а в большом сражении при Заме спас римский лагерь. Своими храбрыми и удачными действиями он заслужил большую популярность в армии. «Марий и не думал приумножать этим славу Метелла », но рассматривал войну как способ достичь вершины карьеры - консульства - и был готов пойти на открытый разрыв со своим командиром и покровителем, когда это будет для него выгодно.

Марий использовал против Метелла то, что война, хотя и шедшая вполне успешно, затягивалась. Многие военные, служившие в Нумидии, писали в Рим, что окончательная победа будет возможна, только когда командующим станет Марий . Это раздражало Метелла , но ещё больше обострило отношения между проконсулом и легатом дело Турпилия - офицера, пользовавшегося расположением Метелла , но из-за Мария несправедливо осуждённого на смерть. В этой ситуации, когда Марий попросил у Квинта Цецилия позволения отправиться в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру в консулы на 107 год до н. э., он получил резкий отказ. «Метелл , говорят, советовал ему не спешить с отъездом: для него… будет не поздно добиваться консулата вместе с его сыном», то есть через 20 с лишним лет. Тогда Марий начал действовать в обход командующего: он развернул агитацию против него среди воинов и находившихся в Нумидии римских деловых людей, обвиняя Метелла в намеренном затягивании войны и утверждая, что сам он быстро захватил бы и с половиной армии. В конце концов, Метелл отпустил его в Рим - правда, всего за несколько недель до начала выборов.

В Рим Марий прибыл уже как очень популярный человек: его поддерживала существенная часть плебса и всадников. Встречаются даже утверждения, что вокруг Мария консолидировались все антисенатские силы. Используя содействие народных трибунов и продолжая обвинять Метелла в затягивании войны, он одержал триумфальную победу на выборах. Здесь могло сыграть важную роль недовольство определённой части аристократии чрезмерным усилением семьи Метеллов . Народное собрание назначило его командующим в Африке, хотя незадолго до этого сенат продлил командование Метелла на следующий год. Поскольку войско Квинта Цецилия было передано второму консулу, Луцию Кассию Лонгину , для борьбы с кимврами, Марию пришлось набирать новую армию.

Прежде всего, Гай Марий приступил к реформе вооруженных сил в 106 — 105 гг. до н. э. Он отменил предыдущий принцип комплектования легионов, когда в армии могли служить только граждане, которые имели в собственности землю. В дальнейшем армия должна была комплектоваться только на добровольной основе, независимо от имущественного ценза, то есть впервые набирали в армию всех желающих — пролетариев, которых в государстве было очень много. Принимали во внимание только гражданство и пригодность к воинской службе. Поскольку воины и офицеры получали определенную плату, вооружение, обмундирование и питание, они не были обременены заботой о своем хозяйстве, семье. Срок службы составлял 16 лет. После этого воины могли уходить в отставку и наделялись землей.

Несколько изменена была и структура войска. Основной боевой единицей оставался легион, который делился на десять когорт. В когорте было 500 или 600 человек, следовательно, в легионе — 5-6 тыс. В каждой когорте были свои манипулы гастатов, принципов и триариев. Когорта состояла из трех манипул, манипул — из двух центурий. Центурия состояла из 100 человек и делилась на группы по 10 человек (лат. contubernia ), которые в лагере жили и ели вместе; в сражении, на марше и в лагере она действовала как боевая единица. Подразделение на марше перевозило с собой всё своё оружие, личные вещи солдат, амуницию и продовольствие. Это помогло уменьшить общий размер обоза и сделать армию более мобильной.

Реформа привела к большему единообразию в обучении и экипировке. Конницу и лёгкую пехоту начали набирать исключительно из союзников и провинциалов.

И вооружение, и место в строю определялись командирами, а не имущественным цензом. Каждый легион имел своего серебряного орла, номер и название. В армии была установлена жесткая дисциплина, солдаты должны были постоянно учиться, работать в лагере, прокладывать дороги, строить укрепления.

В результате военной реформы Мария вместо общественного ополчения сформировалась профессиональная, хорошо обученная римская армия, численность ее возросла, боеспособность значительно усилилась.

Реформа имела и существенные политические последствия. Если раньше воины стремились как можно быстрее вернуться из военных походов домой, к хозяйству, семье, то марианские воины превратились в солдат-профессионалов, интересы которых были полностью связаны с армией. Они стремились к новым походам, войнам, которые обещали им добычу и обогащение. Изменились и отношения между полководцем и войском, которое самоотверженно служило одаренным, храбрым командирам в сражениях.

Уровень обучения солдат зависел исключительно от полководца. Марий в этих вопросах ориентировался на Сципиона Эмилиана ; единые стандарты же были выработаны впервые только при Августе . Орлы у легионов были до Мария , который просто упразднил другие знаки подразделений - кабанов, лошадей, волков.

Новый командующий прибыл в Нумидию в 107 г. до н. э. Его квестором был , патриций из захудалой ветви древнего рода (существует предположение, что женой была ещё одна Юлия , близкая родственница жены Мария . Марий продолжил разграбление страны, при этом оставляя своим солдатам всю добычу и постепенно закаляя их в мелких стычках; он захватил важный город Капса, где хранились сокровища , и после этого сенат продлил его командование на следующий год.

Весной 106 года Марий перенёс боевые действия в Западную Нумидию, где его целью было устрашение союзника Бокха Мавретанского . Здесь он занял ряд важных крепостей; противник тем временем отбил Цирту, и, когда римская армия двинулась отвоёвывать этот город, она подверглась атаке и Бокха . Марий был оттеснён на холмы, но на рассвете он неожиданно напал на спящего врага и разгромил его. Орозий утверждал, что в этой битве якобы было уничтожено 90 тысяч нумидийцев и мавретанцев, но тем не менее уже на четвёртый день снова атаковал римлян. В разгар сражения царь кричал римлянам, что якобы он своей рукой убил Мария . Но эта хитрость не подействовала: римляне одержали полную победу.

После этого Бокх , единственный союзник , начал переговоры с Римом. От него потребовали выдать нумидийского царя, обещая взамен союз и приращение территорий. Марий отправил к колебавшемуся Бокху своего проквестора ; тот смог добиться выдачи и передал его своему командиру. Это означало конец войны (105 г. до н. э.). До конца года Марий занимался организацией нового порядка в регионе: он передал Западную Нумидию Бокху , сделал царём Восточной Нумидии брата своего врага Гауду , подавил последние очаги сопротивления, наградил ряд своих сторонников римским гражданством и землями. 1 января 104 г. до н. э. в Риме состоялся триумф Мария , после которого был казнён.

Безусловным победителем в войне Марий не считался: аристократическая пропаганда противопоставила ему сначала Метелла , который одержал решающие победы, а потому получил триумф и агномен, а потом — , добившегося выдачи .

Ещё около 120 г. до н. э. германские племена кимвров и тевтонов, населявшие полуостров Ютландия и прилегающую часть современной Германии, начали своё движение на юг. В Галлии они достаточно скоро пришли в соприкосновение с римлянами. В ряде крупных столкновений в 113 — 105 гг. до н. э. германцы неизменно одерживали победы. Особенно масштабной стала битва при Араузионе в октябре 105 г. до н. э. , где из-за раздоров между полководцами были уничтожены две римские армии, а Италия в результате оказалась беззащитной перед варварами. Когда в Рим пришло известие о столь страшном разгроме, по требованию народа Марий как самый компетентный военачальник был избран консулом вторично, хотя он и находился в этот момент за пределами Италии. Это стало началом беспрецедентных пяти консульств подряд (104-100 годы до н. э.), в ходе которых Марий был фактическим правителем Рима.

Заочные выборы были достаточно необычны, но через некоторое время после 152 г. до н. э. был принят закон, устанавливающий интервал в десятилетие между консульствами, и даже есть некоторые свидетельства того, что в 135 г. до н. э. был принят закон, запрещающий второе консульство вообще. Тем не менее, к этому времени новости о новом наступающем племени, известном как кимвры, достигли Рима и в чрезвычайной ситуации Марий был вновь выбран консулом. Закон был либо отменен ранее или отменен при обстоятельствах чрезвычайного положения, а затем Марий был избран на пять консульств подряд (104 до н. э. — 100 до н. э.). Он вернулся в Рим 1 января 104 г. до н. э., когда праздновал свой триумф над .

Варвары не пошли в Италию после своей победы: тевтоны продолжили грабить Галлию, а кимвры двинулись в Испанию. Таким образом, Марий получил время на подготовку армии. Он приучил своих солдат к дисциплине и к тяготам службы, используя как наказания, так и силу личного примера. Расположившись у Родана на юго-востоке Галлии, он прикрывал Италию от варварской угрозы и одновременно решал менее масштабные задачи: так, по-прежнему действовавший под его началом замирился с племенем вольсков-тектосагов и склонил к союзу с Римом германское племя марсов, а легионеры Мария прорыли канал, соединявший Родан с морем в обход заиленного устья. Такие работы помогали армии сохранять дисциплину в ожидании решающей битвы.

Пока варвары не приблизились снова к границам Италии, Мария переизбирали консулом. Если в 104 г. до н. э. его коллегой был ещё один «новый человек» Гай Флавий Фимбрия , то в 103 году вторым консулом стал представитель знатного сенаторского рода Луций Аврелий Орест , а в 102 г. до н. э. - Квинт Лутаций Катул , аристократ, предки которого не получали магистратур более 100 лет. Возможно, сам Марий добился избрания Катула , родственника Юлиев , которого он рассчитывал контролировать. По другой версии, Квинта Лутация сделала консулом враждебная Марию сенатская партия.

В год консульства Мария и Лутация варвары, наконец, двинулись на Италию. Кимвры, получившие отпор от кельтиберов, вернулись из Испании в Галлию и планировали вторгнуться в Италию через Норик; путь им преградил Катул , под началом которого теперь служил (существует предположение, что был направлен Марием для обеспечения взаимодействия между двумя римскими армиями). Тевтоны же выбрали маршрут по средиземноморскому побережью, на котором наткнулись на войско Мария .

При первом столкновении консул не принял бой, где хотели варвары: в своём укреплённом лагере при устье Изера он шесть дней ждал, пока варвары шли мимо в сторону Италии. Затем он провёл свою армию параллельным маршрутом и снова преградил путь германцам у города Аквы Секстиевы. Марий разгромил племя амбронов, шедшее в авангарде. Амброны безрассудно атаковали римскую позицию, не дожидаясь подкрепления, и 30 000 были убиты. Потом Марий укрыл в засаде 3 тысячи легионеров под командованием Клавдия Марцелла и в решающем сражении бросил их в тыл неприятелю. Сам он возглавил в этой битве атаку конницы. В результате племя тевтонов было практически полностью уничтожено. Источники сообщают о 150 или даже 200 тысячах убитых, а также о 80-90 тысячах пленных. Возможно, ближе к истине цифры Плутарха (100 тысяч убитых и пленных), но и они вызывают скепсис у некоторых учёных.

Коллега Мария Квинт Лутаций Катул в 102 г. до н. э. не был столь удачлив. Узнав, что кимвры прошли через перевал Бреннер, он двинулся им навстречу, чтобы занять горные проходы. Но передовой конный отряд его армии был обращён в бегство в первом же столкновении; известно, что в этом бою легат Марк Эмилий Скавр , сын принцепса, струсил и в дальнейшем покончил с собой. Катул отступил и занял крепость на реке Атесия, а когда кимвры попытались окружить его армию, продолжил отступление, «хоть и выказал всю свою доблесть». Согласно Плутарху , римские воины даже просто обратились в бегство, и тогда Квинт Лутаций «приказал снять с места орла, бегом настиг первых из отступавших и пошёл впереди, желая, чтобы позор пал на него, а не на отечество, и стараясь придать бегству вид отступления, возглавленного полководцем». Один из его легионов остался в крепости из-за нерешительности командира; центурион-примипил Гней Петрей убил труса, принял командование на себя и вывел легион из окружения, за что позже получил почётный венок - corona obsidionalis - от Катула и Мария .

Узнав о битве при Аквах Секстиевых и о неудачах Катула , оттеснённого кимврами к Паду, римляне заочно избрали Мария консулом на следующий 101 год до н. э. Он отказался от предоставленного ему сенатом триумфа и соединил свою армию с войском Квинта Лутация в Цизальпийской Галлии. Совместно Марий и Катул перешли Пад. Источники рассказывают о переговорах с кимврами, упоминая в связи с этим только Мария , чьи полномочия были выше. Рядом манёвров римляне смогли оттеснить германцев на относительно небольшое пространство в районе Верцелл, где те начали испытывать трудности со снабжением. На Рауданских полях при Верцеллах 30 июля 101 г. до н. э. произошла решающая битва.

Германцы накануне битвы представляли собой «огромное и ужасное множество», выглядевшее как «безбрежное море»; их пехота в боевом строю составила квадрат с длиной стороны около 30 стадиев, а конницы было 15 тысяч. Диодор Сицилийский говорит о 400-тысячной армии. Историки считают, что у кимвров было 45-48 или даже всего 25-30 тысяч воинов. Римлян же было 52 300, из них 32 тысячи воинов Мария .

Консул поставил людей Квинта Лутация в центре, а свои подразделения - на флангах, выдвинутых вперёд. Позже Катул и утверждали в своих воспоминаниях, что Марий сделал это, рассчитывая только своими силами одержать победу и получить всю славу, но неправдоподобность этой версии очевидна. Вероятно, воинам Квинта Лутация была предназначена более пассивная роль из-за того, что они были хуже подготовлены.

Предполагается, что в ходе сражения было куда меньше неожиданностей для римской стороны. Воины Мария разбили кимврскую конницу, оба фланга соединились у лагеря варваров, а затем нанесли удар в тыл основным частям противника, которые сковал своей обороной Катул . С этого момента битва превратилась в избиение. Источники сообщают о 120 или 140 тысячах убитых и 60 тысячах пленных; Веллей Патеркул пишет о более чем 100 тысячах тех и других вместе.

Сразу после сражения начался спор между воинами двух военачальников о том, кто внёс больший вклад в победу. Третейскими судьями стали послы города Парма, которых люди Квинта Лутация водили по полю боя и показывали копья, которыми были пронзены тела кимвров. На большинстве копий у наконечника было выгравировано имя Катула . О результатах ничего не известно; вероятно, такие споры были вполне обычным делом для той эпохи, и сам Квинт Лутаций не был к этому причастен.

По случаю победы Марий и Катул были удостоены триумфа. Марию , если верить Плутарху , предложили справить триумф одному, но он отказался - в том числе и опасаясь воинов Квинта Лутация . Возможно, в действительности Марий продолжал считать Катула своим союзником и не хотел давать нобилитету новые причины для антипатии. Тем не менее, вся слава досталась Марию , который достиг пика своей популярности. Его признавали спасителем отечества и третьим основателем Рима, а за трапезой ему совершали возлияния наравне с богами. На средства из захваченной добычи Марий основал храм Чести и Доблести.

Позже Катул в своих мемуарах постарался изобразить себя главным победителем при Верцеллах.

В 103 г. до н. э. Марий заключил союз с народным трибуном Луцием Аппулеем Сатурнином . Этот амбициозный молодой политик, настроенный против сената, был нужен Марию , чтобы осуществлять в своих интересах давление на нобилитет. Опираясь на поддержку консула, Сатурнин добился осуждения влиятельного нобиля Квинта Сервилия Цепиона (виновника поражения при Араузионе, связанного с Метеллами ) и предпринял атаки против Метелла Нумидийского , старого противника Мария . По инициативе трибуна был принят закон о наделении ветеранов Югуртинской войны участками по сто югеров в Африке.

В 101 г. до н. э., после Верцелл, Марий помог Сатурнину стать трибуном во второй раз. Сам же он снова выдвинул свою кандидатуру в консулы, причём, по словам Плутарха , добивался шестого консульства так, как иные добиваются первого. Оппозиция Марию из-за исчезновения военной угрозы, обеспечившей ему предыдущие избрания, усиливалась, так что кандидату пришлось задействовать своих ветеранов, активно подкупать избирателей и использовать помощь Сатурнина . В конце концов, он был избран вместе с Луцием Валерием Флакком , которого политические противники называли скорее подручным Мария , чем союзником.

При поддержке солдат Мария Сатурнин провёл законы о продаже хлеба по сниженным ценам и о выводе солдатских колоний в Сицилию, Ахайю, Македонию и Галлию; Марий должен был руководить реализацией всех аграрных мероприятий. Перспектива такого усиления власти консула вызвала сопротивление нобилитета, и поэтому Сатурнин добился принятия положения об обязательной клятве сенаторов на верность аграрному закону под угрозой изгнания. Марий , не желая идти на полный разрыв с сенатом, заявил, что лучше не злить народ, добивающийся принятия закона, и первым принёс присягу. Его примеру последовали и остальные сенаторы, за исключением Метелла Нумидийского , приговорённого за это к изгнанию.

Летом 100 г. до н. э. произошёл открытый конфликт между Сатурнином и сенатом. Сторонник трибуна Гай Сервилий Главция был отстранён от участия в консульских выборах, а его конкурент Гай Меммий был убит при неясных обстоятельствах. Сенаторы без каких-либо доказательств объявили организатором убийства Сатурнина и предложили Марию совместно выступить для «спасения государства». Тот не решился остаться в стороне и ответил согласием, хотя разрыв с одной из противоборствующих сторон и не обеспечивал ему прочного союза с нобилитетом; возможно, здесь сыграло роль его желание предотвратить беззаконную расправу над Сатурнином и его сторонниками, которая бы навсегда запятнала репутацию Мария .

Консулы получили от сената чрезвычайные полномочия (senatusconsultum ultimum). Марий организовал раздачу сторонникам сената оружия из государственных арсеналов, а когда приверженцы Сатурнина были разбиты в открытом бою на Форуме и отступили на Капитолий, приказал перерезать водопровод; в результате трибуну пришлось сдаться. Марий , пообещавший арестованным жизнь, разместил их под охраной в Гостилиевой курии, но группа сторонников сената, не доверявших консулу, ворвалась в здание и убила их без всякого суда, забив политиков-демагогов дубинами.

Это убийство стало кощунством вдвойне: были нарушены неприкосновенность народных трибунов и неприкосновенность, гарантированная государством (fides publica). Аппиан датирует это событие 10 декабря 100 года до н. э.

Убийцей трибуна называют некоего Сцеву , раба Квинта Кротона , получившего после этих событий свободу. Дом Сатурнина был разорён, люди, хранившие память о нём, подвергались наказанию. Голову Луция Аппулея сенатор Гай Рабирий показывал позже на пирах и по этой причине был обвинён в 63 г. до н. э. в убийстве трибуна. Обвинителем был Тит Лабиен , принадлежавший к окружению Гая Юлия Цезаря . Сначала Рабирия осудили и приговорили к смерти, но потом возобновлённый процесс был прерван претором. В результате за гибель Сатурнина так никто и не был наказан.

Расправа над Сатурнином имела катастрофические последствия для карьеры Мария : он потерял доверие народа и не сблизился с нобилитетом, вследствие чего остался без опоры и все 90-е годы находился в тени. После беспрецедентных пяти консулатов подряд и ликвидации внешней угрозы у homo novus в любом случае могло не быть блестящих перспектив; «не вполне понятно, на что вообще мог рассчитывать Марий » в этой ситуации.

Ещё до конца своего консульского срока Марий безуспешно пытался помешать возвращению из изгнания своего врага Метелла Нумидийского .

Вскоре Марий отправился в Азию, формально - для совершения жертвоприношений Матери богов, а фактически, если верить Плутарху , потому, что был «не в силах перенести возвращение Метелла », и потому, что надеялся спровоцировать войну на Востоке, полезную для продолжения его карьеры. Также предполагают, что поездка Мария была совершена в государственных интересах и носила инспекционный характер: Митридат Понтийский в эти годы активно расширял сферу своего влияния в регионе, и Риму необходимо было изучить меняющуюся обстановку. Марий посетил Галатию и Каппадокию. Принятый Митридатом очень почтительно, он, тем не менее, был с царём крайне суров и, в частности, заявил (вероятно, отвечая на какую-то жалобу или претензию): «Либо постарайся накопить больше сил, чем у римлян, либо молчи и делай, что тебе приказывают». Инспекция Мария имела важное значение для политики Рима в регионе, определив отношение римских политиков к Митридату и побудив их активнее противостоять агрессии царя в Каппадокии.

В своё отсутствие Марий был избран в коллегию авгуров. Вероятно, это не могло произойти без поддержки ряда влиятельных лиц; предполагают, что авгурат был предоставлен Марию , чтобы добиться его отказа от участия в цензорских выборах. Вскоре после возвращения Гая в Рим был привлечён к суду один из его союзников Маний Аквилий . Марий счёл это обвинение направленным против него самого, а поэтому привлёк к участию в процессе в качестве защитника Марка Антония (143 г. до н. э. – 87 г. до н. э.), одного из лучших ораторов эпохи, и поддержал обвиняемого своим присутствием. Аквилий был оправдан, несмотря на обилие изобличающих свидетельств, и это стало для Мария большим успехом: возможно, после этого даже произошёл некоторый рост его влияния. Он смог защитить и других своих сторонников, которые попадали в эти годы под суд, а своего сына он женил на Лицинии , дочери и внучке виднейших представителей нобилитета - Луция Лициния Красса (140 г. до н. э. - 19 сентября 91 г. до н. э.), консула 95 г. до н. э., и Квинта Муция Сцеволы Авгура (? — 88 г. до н. э. или позже) соответственно.

В 90 г. до н. э. союзники Рима восстали из-за отказа в предоставлении им гражданства. Началась Союзническая война. Марий стал легатом консула Рутилия Лупа (133 г. до н. э. — 11 июня 90 г. до н. э.), командовавшего на северном театре боевых действий. Согласно одному из источников, Рутилий выбрал Мария как своего родственника, но не слишком доверял ему.

Когда ещё один легат Гай Перперна потерпел поражение от Публия Пресентия , остатки его войск были присоединены к войску Мария . Последний советовал Рутилию не вести активные боевые действия, а заняться обучением своих людей, не имевших ещё опыта, но тот не имел на это времени и в результате попал в устроенную марсами засаду и погиб. Марий в это время стоял лагерем на берегу той же реки (Лириса или Толена) немного ниже по течению и по плывущим трупам догадался о том, что произошло. Он неожиданно напал на марсов и одержал победу. Войско и полномочия Рутилия сенат разделил между Марием и Квинтом Сервилием Цепионом , но последний вскоре тоже погиб в устроенной италиками засаде, так что Марий остался единственным командующим на этом направлении.

По истечении года Марий уже не принимал участия в боевых действиях, хотя война продолжалась с прежним ожесточением. Ему просто не продлили полномочия на следующий год, поскольку новые консулы не хотели делить с ним полномочия и славу, а нобилитет в целом не желал его нового возвышения. По просулланской традиции утверждали, что Марий стал неспособен к командованию вследствие своей немощи.

Один из консулов 89 г. до н. э. Луций Порций Катон , под командование которого перешли солдаты отставного легата, если верить Орозию , так похвалялся своими победами («Марий -де не совершал большего»), что был убит сыном Мария , «будто бы кем-то неизвестным».

В 89 — 88 гг. до н. э. царь Понта Митридат Евпатор , воспользовавшись ослаблением Рима во время войны, занял Азию и начал завоевание Греции. Под угрозой оказалась власть Рима на всех территориях к востоку от Италии. Предстоявшая война казалась достаточно лёгкой и сулила громадную добычу, а поэтому получение командования в ней стало заветной целью ряда видных политиков. Основной конфликт развернулся между Марием и .

Отношения между ними начали портиться ещё в 100-е годы до н. э. Недоброжелатели Мария утверждали, что основная заслуга в победном завершении Югуртинской войны принадлежала не ему, а , добившемуся выдачи нумидийского царя; Марий якобы был этим раздражён, но до определённого момента считал слишком незначительным, чтобы ему завидовать. Так началась «непримиримая и жестокая вражда, которая чуть было не погубила Рим»; вражда «незначительная и по-детски мелочная в своих истоках, но затем через кровавые усобицы и жесточайшие смуты приведшая к тирании и полному расстройству дел в государстве». Истинность этих утверждений Плутарха под вопросом, так как Марий и сотрудничали и после триумфа над .

К 91 г. до н. э. относятся известия об установлении на Капитолии Бокхом Мавретанским статуи Победы и изображения сцены выдачи , а также о едва не начавшихся из-за этого столкновениях между сторонниками Мария и . Факт установления скульптур, несомненно, имел место, и это говорит о поддержке, которую получил в его противостоянии Марию от ряда видных политических фигур.

В начавшейся Союзнической войне смог проявить себя, и поэтому он стал одним из консулов 88 года до н. э. - в том числе и благодаря союзу с Метеллами , старыми врагами Мария . Марий не выдвигал свою кандидатуру, понимая, что победу ему не одержать. Он рассчитывал добиться командования в войне с Митридатом другим способом - за счёт союза с трибуном-реформатором Публием Сульпицием .

Сульпиций к этому времени выдвинул ряд законодательных инициатив - о распределении новых граждан по всем трибам (только это дало бы им фактическую полноту гражданских прав), о возвращении изгнанников, осуждённых по закону Вария , и об исключении из сената тех нобилей, долги которых превышали две тысячи денариев. Чтобы преодолеть сопротивление этим законопроектам, возглавленное обоими консулами, Сульпиций заключил тайный союз с Марием , предполагавший взаимную поддержку при условии принятия ещё одного закона - о передаче Гаю командования в начинающейся войне.

В последовавших за этим столкновениях на улицах города перевес был на стороне Сульпиция , вооружившего своих сторонников. , спасая свою жизнь, пришлось даже укрыться в доме Мария ; последний, согласно одной из версий традиции, укрыл его и выпустил через другую дверь. Вероятно, Марий использовал эти события, чтобы убедить отменить неприсутственные дни и таким образом фактически одобрить законопроекты Сульпиция . В обмен он мог пообещать Луцию Корнелию , ничего не знавшему о его планах, не чинить препятствия в отправке на войну.